МАЛЫЕ БОГИ

Тим Пратт

Перевод с английского Марии Галиной

«Я бы хотела быть богиней корицы», — сказала моя жена Эмили, прикрывая глаза и так, зажмурившись, склоняясь над специями. Она часто говорит что-то в этом роде, так что я и внимания не обратил, а просто кивнул, взял с полки бутылку персикового сиропа, взболтал его и сморщил нос. Как бы ни уверяли, что тутошняя бурда — самый свежий натуральный продукт наивысшего качества, но на вид все равно бурда бурдой. Эмили говорит, я маловер, ей персиковый сироп нравится, так что я положил бутылку в корзину.

— Богиней, — повторила Эмили, — крошечной такой богиней корицы. Или бурого сахара.

Она скрестила руки, и ее браслеты белого металла звякнули друг о друга.

— Крошечной? — я двинулся по проходу с корзиной в руке, — а что плохого в большой богине корицы?

— Маленькие вещи — маленькие боги, — сказала Эмили. — Это же очевидно.

Она шла следом за мной, водя пальцем вдоль полок, останавливаясь, чтобы вдохнуть запах черного чая, или заглянуть под приоткрытую крышечку банки с диабетическими леденцами. Эмили все пробует на ощупь, на вкус, на запах — она говорит, что таким образом познает мир.

Получается, для больших вещей — большие боги? Скажем, для китов?

Эмили вздыхает.

— Большие вещи это… ну, любовь, например.

— А как насчет ревности? Ненависти?

— Ну да, но я бы не хотела быть богом для чего-то такого. Слишком большого, — она аж взвизгнула от восторга, — О! Кофейные бобы в шоколаде!

— Я и понятия не имел, что они уже созрели, — сказал я сухо, но она пропустила это мимо ушей, а просто потянулась за пластиковым пакетом. Теперь не уснет всю ночь, и я вместе с ней. Может, оно и славно. Порою, перебрав кофеина, она настроена заниматься любовью всю ночь, впрочем, порою она просто заводится и начинает тосковать о тех временах, когда еще не бросила курить.

Эмили приплясывает в проходе, подол длинной юбки колышется, бубенчики на нем позвякивают. Она трясет пакетиком с кофейными бобами, точно тыквой-погремушкой.

— Богиня шоколада, — говорю я, — это тебя устроит?

— А то! Но я бы предпочла еще более узкую специализацию, — богиня темного шоколада, например. Мексиканского горячего шоколада. Богиня шоколадной помадки.

— Ну, это уже просто крошечные боги. Чтобы следить за миропорядком, таких потребуется просто уйма.

— Ну, да, — она с подчеркнутым лукавством оглядела проход, где кроме нас никого не было, открыла пакет, извлекла из него кофейный боб и бросила в рот. — Большие боги, это боги отвлеченных понятий, абстракций, вроде Высшего Звена, Эшелонов Власти, ну, там, богиня радости, например, может, у нее и неплохие доходы, но что бы она делала без бога горячего душа или пылкого секса, или аватары ангела печенья? Меня вполне бы устроила какая-нибудь должность поскромнее, с приятными, четко очерченными обязанностями, по способностям и в меру сил.

— Я люблю тебя, — говорю я, внезапно охваченный теплым порывом; моя Эмили с ее круто завитыми черными локонами, ее задумчивой гримасой, одеждой, большую часть которой она сшила своими собственными руками, сплошь расшитой солнцами и полумесяцами. Мой чокнутый ангел, умеющий гадать по звездам, чья магия поднимает тесто в кадушке и головы увядших цветов, извлекает звуки из мандолины, заставляющие биться наши сердца в едином ритме. Моя Эмили, верящая в малых богов рыбной запеканки и цветного стекла.

Она берет меня за руку и так, вместе, мы идем до кассы. Там, впереди, что-то творится, я не могу разглядеть, что, люди сгрудились, кто-то говорит что-то возбужденно и быстро. Я не обращаю внимания, просто проталкиваюсь вперед, держа Эмили за руку, тяну ее за собой, — ей ничего не стоит свихнуться десять раз за десять секунд, и мне хочется поскорее добраться с ней до дома, залезть вместе с ней в горячую ванну, потолковать о маленьких богах ласки-ее-лона, расплетания-ее-волос, прикосновений-к-ее-лицу.

Когда я дохожу до конторки, я вижу его, совсем еще мальчишку, ему даже семнадцати нет. На нем маска, наподобие той, что была у Одинокого Ездока, разве что эта — дешевый черный пластик на резиночке, что-то, извлеченное из 99-центовой корзины на после-хэллоуинской распродаже.

Тем не менее, у него пистолет, и он дергается у него в руке, целясь туда-сюда, разгоняя толпу у выхода, угрожая кассирше, которая стоит неподвижно, словно мозги уже вышибло у нее из головы. Эмили не видит мальчишку-грабителя, она смотрит в сторону на витрину, где выложены киви и пассионы, рассеянно и самоуглубленно; порой это с ней случается. «Ух ты» — говорит она, выпрастывает свою руку из моей и движется по касательной в направлении воришки, вооруженного воришки.

— Эмили, нет, — говорю я, и она поворачивается ко мне, брови удивленно подняты, поворачиваясь, она задевает пирамиду с упаковками карамелек и жвачки, бедро врезается в витрину с фруктами, производя сход миниатюрной продуктовой лавины. Мальчишка-грабитель дергает стволом пистолета вверх, реагируя на мой голос, или на звук обрушившихся упаковок, или просто доведенный до крайности оттого, что кассирша, мать ее так, все еще стоит неподвижно вместо того, чтобы положить деньги в сумку, как он ей велел. Я не знаю, намеренно или случайно, но пистолет начинает стрелять, с грохотом и вонью (малые боги свинца и расширяющихся газов), и Эмили опускается, падает, опрокидывая в падении витрину с леденцами.

Она ударяется об пол, осыпаемая дождем из бурого сахара в аккуратных обертках, пакетик с кофейными бобами выпадает из ее руки, и она больше не двигается, и одежда спереди у нее красная, сплошь красная.

Мальчишка-грабитель, мальчишка-убийца убегает. Кто-то кричит. Кто-то что-то говорит, очень тихо, что-то насчет скорой помощи.

Я бросаю корзину. Из нее выкатывается бутыль с персиковым сиропом, падает мне под ноги и врывается дождем осколков. Малые боги бьющегося стекла. Малые боги крохотных сырых кусочков…

Продолжение читайте в журнале «Реальность Фантастики №4(32) за апрель 2006».