ОЗЕРО

Озеру моего детства посвящается.

В два часа пополуночи под желтыми июльскими звездами Дашка сошла на теплый лунный перрон, затененный огромными акациями, и ее охватило горькое и радостное предощущение детства. Онобыло во всем — и в старинном здании вокзала с причудливыми вензелями на дверях, в пологих и молчаливых гранитных ступенях, уходящих в шелестящую тьму сонного городка, и в мягко сияющих бархатцах привокзальной площади, оно кружило голову и заставляло печально сжиматься сердце. Предощущение детства, и еще — предощущение озера. Озеро существовало всегда, оно было самим детством, оно светило сквозь бездну минувшего, вне времени и пространства, оно было той святыней, к которой каждый год возвращалась Дашка.

Дашка вспоминала его, улыбаясь полусонно, почти засыпая в такси, и так улыбалась, расплачиваясь с застенчивым рыжим таксистом, толкая дощатую калитку знакомого дома, принимая в объятия маленькую плачущую женщину с беспокойными глазами.

— Приехала, все-таки приехала, а здесь пьют все, так жутко, Даш...

— Да ладно! — беспечно отмахнулась Дашка и поцеловала женщину в щеку. — Давай спать, мам...

Утро началось со скрипа половиц, мяуканья кота, шипения пригорелого молока и с особого, прохладно-горьковатого доброго запаха деревянного дома. На полу лежали квадраты утреннего света, и Дашка зажмурилась под желтым солнечным одеялом, представив, как цветастые дверные шторы вдруг дрогнут, распахнутся, и в комнату войдут бабушка с дедом, и дед пожелает доброго утра, и бабушка расцелует и поставит на колени Дашке чашку прохладных яблок.

Потом был утренний чай в маленькой горнице, и мама, то и дело поправляя волосы, ласково следила за Дашкой через стол.

— А Леший повесился, Даш... А Сережку убили, а Генка Рощин застрелился, по пьяни...

— Ну с ума сошла! — Дашка возмущенно расплескала молоко, сверкнула на мать потемневшими глазами. — Весь год, как в мясорубке: учеба-работа, работа-учеба. На неделю к тебе, к озеру вырвешься — и вот оно, пожалуйста! Сами они, свиньи, жизнь свою выбрали, потому и смерть у них такая! И слушать не хочу!

— Играли вместе, вроде... — робко замечает мать и вдруг заливается краской. — Нехорошо так, Даш.

— Хорошо, нехорошо — смешная ты, мам! Они еле до восьмого дотянули, а потом по хмызням разбрелись, со шлюхами малолетними по баракам отирались. Друзья детства, были друзья, да кончились... Ладно, я — на озеро…

Продолжение читайте в журнале «Реальность Фантастики №11(39) за ноябрь 2006».