ХАХАЛЬ

У тебя проблемы?

Хочешь поговорить об этом?

Реклама центра психоанализа

В подъезде тошнотворно пахло жареной рыбой и духами «Красная Москва». Ольга поморщилась, ускорив шаг, поднялась по маленькой лесенке и вскочила в очень кстати подъехавший лифт. Мимоходом глянула в замызганное зеркало, поправила растрепанные волосы. Тяжелые сумки занимали почти все крошечное пространство кабинки, поэтому на площадку пришлось выходить боком. Ольга повернулась и, насторожившись, замерла.

Возле ее квартиры кто-то стоял. Точнее, топтался, переминаясь с ноги на ногу и нервно озираясь. Впрочем, ничего пугающего в его облике не было — обычный парень чуть помладше ее самой, с неопрятными мелированными лохмами, тощий, в выцветших черных джинсах. Подобные типусы вечно ошивались около Ольгиной младшей сестрицы. Судя по зажатой подмышкой коробке конфет, именно Женьку-то он и дожидался.

— Вы к кому? — на всякий случай спросила Ольга.

Парень втянул голову в плечи и промямлил:

— Простите… а-а-а… Евгения Николаевна дома?

— Нет ее. — Ольга протиснулась между ним и дверью, одновременно доставая ключи. — И до завтра не будет. Уехала на день рождения подруги.

Справившись с заедающим замком, она бросила на пол прихожей пакеты и отпихнула примерившуюся к ним кошку.

— Дашка, отвали! Там нет ничего съедобного!

Парень продолжал топтаться на коврике, тоскливо уставившись на противоположную стену. Над его головой символично мерцала цифра «47» — номер соседней квартиры. Ольга вздохнула. Ей было его жаль. Как и всех остальных горе-поклонников, которых сестра меняла каждую неделю и ласково именовала «хахалями».

Похоже, он всерьез вознамерился проторчать тут до завтрашнего дня.

— Может, зайдете?

— А? Я… да, спасибо. Вы, наверное, ее сестра, Ольга Николаевна?

— Просто Ольга. Руки помыть можно вон там. Чаю хотите?

— Да-да, если можно.

— Проходите на кухню.

Ольга хлопнула ладонью по кнопке электрического чайника, достала чашки и упаковку «Липтона», заглянула в сахарницу. Сахара оставалось едва на три ложки. Ничего, завтра купит.

Гость перешагнул порог и неловко примостился на табуретке. В руках у него — она только сейчас это заметила — было четыре чахлых желтых тюльпана. Конфеты парень, слава богу, догадался положить на стол. Интересно, и где только Женька отыскивает такие экземпляры? Цветы весьма забавно смотрелись на фоне серой от бесконечных стирок футболке, с черепом, в глазницу которого были продеты наручники, и надписью «Iron Maiden».

— Поставьте их в воду, завянут же, жалко. Вазочка на подоконнике.

Парень пробормотал: «Да-да, конечно», но не сдвинулся с места. Ольга пожала плечами — хочет, пусть держит в руках, ей-то что.

Разговорить его не составило никакого труда — похоже, ему давно не попадался внимательный собеседник готовый терпеливо выслушать незатейливую жизненную историю..

— Понимаете, я хотел поступать в Литературный, но отец…

Ну да, конечно. Отец пребывал в глубоком убеждении, что писатель — это не профессия, и запихнул сыночка на экономический факультет, где он и прозябал до третьего курса, пока, наконец, не срезался на очередной сессии.

— …а без высшего образования нормальную работу не найдешь…

Еще бы. С такими талантами и в Макдональдс устроиться трудно, там же с клиентами общаться надо и крутиться, как белка в колесе, а этот недотепа с манерами гимназиста без проводника даже кассу не найдет. Ко всему прочему, отношения с родителем испортились вконец.

— Видите ли, он у меня ортодоксальный иудей…

Угу. Ортодоксальный папа наотрез отказался общаться с сыночком, неожиданно ударившимся в христианство. И болтается теперь бедняга по знакомым и впискам неприкаянный…

Во время разговора парень периодически бросал застенчивый взгляд куда-то в ее сторону. Ольга решила, что на Женькину фотографию, висевшую на стене.

За окном раздался глубокий певучий звук — кто-то проиграл на геликоне начало «Прощания славянки». Дашка запрыгнула на стол, задев хвостом чайник. Девушка шикнула на кошку, согнала ее на пол и подлила себе кипятку.

В дверь позвонили. Ольга немного удивилась, поскольку никого не ждала, но пошла открывать. Парень поплелся за ней, вероятно, в надежде, что вернулась Женька.

На пороге стояли четверо. Не обратив никакого внимания на хозяйку квартиры, они синхронно бухнулись на одно колено перед «хахалем» и провозгласили разными голосами в унисон:

— Повелитель, все готово! Когда начинать?

Меж ног метнулась взъерошенная Дашка. Ольга подхватила кошку и растерянно обернулась к гостю. Тот впервые поднял глаза — они у него оказались карие, большие и невероятно яркие — и неожиданно протянул ей цветы. Один тюльпан увял от того, что его столько мусолили в руках, и свесился желтой тряпочкой. Три с половиной — вполне себе нечетное число, решила Ольга, принимая букет.

— Вы знаете, я решил отложить это на некоторое время… — неторопливо сказал парень, обращаясь к четверым. — Скажем, на тысячу лет.

И закрыл дверь.

— Здесь душно, вы не находите?

— Давайте выйдем на балкон, — машинально отозвалась она.

Небо над городом затянуло пеленой светло-серых туч. По тротуару перед подъездом брел человек с геликоном, ведущий в поводу четырех коней — белого, рыжего, черного и… и бледного, по-другому не скажешь. Наверное, альбинос, подумала Ольга, одной рукой прижимая к груди кошку, другой — букет. Пахло дождем и тюльпанами.

Солнечный луч, пробившийся сквозь облака, запутался в волосах идущего, и они заиграли закатным золотом.