ПЕРО ИЗ КРЫЛА ФЕНИКСА

Наталья Осояну

В ослепительно синеющей дали — тонкая, как лезвие бритвы, граница между двумя безднами. Звон в ушах — отражение смеха; это солнце смеется над букашкой, червем никчемным, что дрейфует без руля и без ветрил.

Его руки онемели от напряжения и вот-вот упустят спасительное, но предательски скользкое бревно. Он видит, как над водной гладью парят призраки — прозрачные руки то и дело тянутся, норовят схватить, увести за собой. Беззвучно шевелятся их тонкие губы: разве ты не настрадался вдосталь? Разве не просил всех богов, в которых верил и не верил, о встрече с нами? Так вот мы, здесь. Просто протяни руку — и все закончится.

Просто... протяни... руку...

Он многое мог бы им рассказать и объяснить, но язык его неподвижен, как дохлая рыбина. Рассудок — или то немногое, что от него осталось — издевательски хохочет, и смех эхом гуляет под сводами пустого черепа. Тсс, тише! А не то из глубины поднимется смертоносная тень с восьмьюдесятью щупальцами и утянет туда, где Морская царица и Великий Шторм кружатся в вечном танце. Там быстро рыбы принарядят нового гостя и устроят украшением на коралловом деревце — маленьким белым скелетиком...

Нетерпеливый призрак скользит над водой, все ближе и ближе. Знакомый суровый взгляд из-под насупленных бровей, грозно топорщатся жесткие усы — а широкая ладонь, испещренная шрамами, уже совсем близко. Вот-вот схватит за шиворот, точно котенка, и утащит!

...от страха он отпускает бревно.

Тотчас соленая вода накрывает с головой, даруя облегчение и боль, неся прохладу обожженному лицу и разъедая раны. Он кричит, захлебываясь в собственном страхе: нет, нет, ещё слишком рано! Я не хочу к Морской царице!! НЕТ!!!

Он неуклюже барахтается, словно только-только научился плавать, и вечность спустя вновь хватается за вожделенное бревно — а потом понимает, что окончательно сошел с ума.

На бревне появляются два глаза, которые смотрят очень сочувственно...

####

— Тако! Эй, шкипер! Глянь, какую интересную рыбу я поймал!

Полное безветрие закончилось; норд-ост крепчал, и Тако не торопился обернуться на оклик помощника — прежде всего, следовало проверить, хорошо ли затянуты узлы. Если нагрянет шторм, их старой шхуне придется несладко: прошлая буря сильно потрепала «Верную», и мачта едва не сломалась. Тако хорошо знал предел возможностей своего кораблика; шхуна, в свою очередь, доверяла капитану.

«Мы с тобой столько штормов прошли, что иному боевому фрегату не снилось, да? Не грусти, малышка — вот вернемся в порт, и ты сможешь отдохнуть...»

Шхуна прочитала его мысли и ответила образом родной гавани: утреннее солнце золотит крыши рыбацких хижин, волны ласково шепчутся с деревянным причалом, легкий бриз колышет мачты маленьких кораблей.

— Шкипер, ты бы поспешил, а то рыбка сдохнет!

— Кракен тебя побери... — зарычал Тако и осекся. Здоровяк Унаги держал за шиворот утопленника — точнее, еле живого от ран, усталости и солнечных ожогов мальчишку. — Проклятье, Унаги! Что тебе стоило сегодня спать за работой, как ты обычно делаешь? Спать, а не смотреть туда, куда не надо, и уж подавно не ловить такую рыбу!

— Шкипер... — Матрос остолбенел.

— Дубина. — Тако сплюнул за борт. — Забыл, что случилось перед самым нашим отплытием?

Унаги считали туповатым и недалеким увальнем, способным только перетаскивать тяжести и заливать пиво в бездонное брюхо, однако шкипер достаточно долго наблюдал за матросом, чтобы понять: на самом деле здоровяк хитер и изворотлив, а дурачка изображает потому, что с невеликого умом и спрос невелик.

— Ты о башне, да?

Отсутствие любопытства — ценное качество, но когда к родному берегу подкатывают мутные волны междоусобной войны, оно и вовсе переходит в разряд «днем с огнем не сыщешь». С того дня, как жители Сармы узнали, что пламенный Феникс, лорд Фейра был предательски убит, а его старшего сына обвинили в заговоре против Императора и казнили, над гаванью словно нависло плотное темное облако. Рыбаки сделались подозрительными и молчаливыми; в тавернах по вечерам было тихо и скучно, во взглядах редких посетителей читались смятение и тревога — что теперь будет? Неужто в самом деле такое возможно — чтобы уничтожили целый клан?

А Тако был по-прежнему спокоен и на осторожные вопросы отвечал всегда одинаково: «А мне-то что? Не интересуюсь...»

Время шло, «Верная» продолжала перевозить грузы. Пять дней назад шкипер и его помощник как раз перетаскивали ящики с товаром, когда в северной части порта раздался страшный грохот — и тут-то старый рыбак решил выкурить перед выходом в море ещё одну трубочку. Целиком поглощенный этим важным занятием, Тако внимательно слушал, о чем говорили проходившие мимо люди. Когда трубка потухла, он уже знал, что случилось: взорвалась башня алхимика Лейста Крейна.

Алхимик был магусом из клана Воронов, и его недолюбливали, как и всех прочих небесных детей — за долгий век, за железное здоровье и нечеловеческую силу, — поэтому во всех догадках о причинах взрыва присутствовала изрядная доля злорадства.

Дескать, доигрался.

«Вороны — следующие? — спросил себя Тако, вытряхивая пепел из давно остывшей трубки. — А мне-то что... я не интересуюсь...»

Нашлись люди, которые видели, как старый колдун впустил троих незнакомцев в черном; странные гости очень быстро ушли, а вскоре башня превратилась в груду камней. К счастью, стояла она на отшибе, и по соседству домов не было — один лишь старый сад, в котором вывернуло из земли половину деревьев. Неудивительно, что алхимика вместе с его учеником тотчас признали покойниками.

Тако лишь однажды повстречал этого самого ученика в порту, но запомнил его лицо. У парнишки были забавные разноцветные глаза — один зеленый, другой синий. Да ещё имя, его часто повторяли — Кристобаль. Не иначе, мальчишка был где-то под крышей, и взрывом его отбросило далеко в море; там он уцепился за бревно и поплыл по воле волн. Шкипер прикинул расстояние и скорость течения: да, все сходилось.

— ...Ну зачем мне неприятности! — взвыл Тако, ощущая, что «Верная» начинает нервничать. — Я простой рыбак! Иногда перевожу кое-какие грузы из Сармы в Огами, но лишнее внимание мне ни к чему! А теперь как щупачи прознают о таком улове... эх, плакала моя спокойная старость, мой домик и сад яблоневый...

— Но мы не можем его бросить, — тихо, но уверенно проговорил Унаги. — Он живой. Видишь, дышит?

— Вижу! — рявкнул шкипер. — Думаешь, я совсем бессердечный?

Унаги с неожиданной аккуратностью положил мальчика на палубу, и Тако ощутил, как «Верная» выпустила невидимое щупальце и принялась очень осторожно обследовать незваного гостя. Это было редчайшим проявлением любопытства со стороны шхуны и могло значить лишь одно: в мальчишке дремал талант навигатора.

— Хм. — Тако почесал заросший подбородок. — А вот это интересно...

Настроение шкипера сменилось быстрее, чем ветер над морем.

Он склонился над бездыханным телом. Бывший ученик алхимика дышал хрипло, со свистом; тело покрыто ожогами и порезами, правая сторона лица сильно обгорела на солнце, а левая полностью скрылась под коркой запекшейся крови. Уцелел ли глаз? Если нет, то даже лучше: с такой особой приметой найти мальчишку не составит труда. «Потрепало тебя изрядно, — пробормотал старый моряк. — Как только жив остался? Не думал я, что человек на такое способен...»

В этот миг Унаги удивленно воскликнул:

— Искусай меня медуза! Да ты только глянь на это!

Тако послушно перегнулся через фальшборт и обомлел.

Посреди волн плыла рыбина длиной в три локтя, с высоким плавником на спине и костяным выростом на носу. Она неотступно следовала за «Верной», держась на почтительном расстоянии... и от неё тянулось тонкое, еле ощутимое щупальце — прямиком к лежавшему на палубе мальчишке. Унаги, конечно, этого не увидел.

— Какие странные у неё глаза... — прошептал матрос. Они и впрямь оказались удивительные, разноцветные — зеленый левый и синий правый. «Почему меня это не удивляет?» — подумал шкипер.

Масть у кораблика была редкая, с прозеленью.

— Ну-у, тихо, тихо. — Тако погладил борт шхуны, ощутив, что та напряглась, словно старая склочница, завидевшая первую красотку в городе. — Чего дергаешься? Она хоть и шустрая, но маленькая совсем, а ты у нас опытная, так ведь? Ты самая лучшая в окоеме.

Незамысловатая похвала в сочетании с грубой лестью подействовали. Убедившись, что маленький фрегат и не думает отставать, Тако обернулся к Унаги.

— Перетащи-ка его в тень и дай воды, — сказал шкипер. — В Огами мы прибудем к вечеру, а там сразу пойдешь в таверну «Услада моряка» и спросишь Велина-целителя. — Тако на мгновение умолк. — Может, ещё не будет поздно?

«...а может, он все-таки отправится навстречу Великому шторму, считать острова? Ох, я старый грешник. Ладно, пусть боги все решат, а я побуду немного перевозчиком душ. Ох, Унаги, и зачем ты выглянул за борт...»

Продолжение читайте в журнале «Реальность Фантастики №02(42) за февраль 2007».