ОПРОКИНУТЫЙ МИР

Отчего серии интеллектуальной фантастики, как правило, долго не живут? То ли не умеют наши издатели правильно их подавать, то ли состав неудачный, то ли читатели не питают к подобным книгам расположения, то ли не на тех читателей они рассчитаны. Старые серии «Вертикаль» и «Виртуальный мир», прошлогодняя «New wave» издательства «АСТ» — достаточно показательные примеры.

Однако нарушить грустную традицию пытаются многие. Увы, но, кажется, единственный способ обойти консервативность фэндома — это вообще его игнорировать и обращаться к ценителям хорошей прозы...

...либо к тем снобам, которые реагируют исключительно на слоганы типа «Культовый текст!», «Борхес-Фрай-Стругацкий рекомендует!» или (самый нелепый) «Читать модно!»...

Замаскированная фантастика просочилась в серии «Bibliotheca stylorum» («Азбука»), «Игра в классику» («Эксмо»), «Альтернатива» и «Бестселлер» («АСТ»). Киберпанк, на котором в свое время погорело «АСТ», хорошо расходится в екатеринбуржском «Кибертайме» («У-Фактория»). «Азбука» выпускает странные книги под титулом «Оранжевый ключ», а фантастику нестандартную, но сравнительно близкую к жанровым ожиданиям читателей — в очень неоднородной серии «Элита». Еще пару лет назад о таком разнообразии мы и не мечтали... вернее, именно мечтали!

И вот уже почти год, как «Эксмо» издает серию «Магический реализм» (составители Александр Жикаренцев и Александр Гузман). К декабрю 2003 года в ней вышло всего пять книг, но перспективы открываются блистательные.

«МР» — одна из немногих фантастических серий, в которых нужно читать (а не «модно читать»!) каждую книгу. Это вовсе не означает, что все они вам понравятся: просто предсказать, какая именно придется по душе, совершенно невозможно. С уверенностью утверждать можно одно: скучно не будет — разумеется, если такое направление, как «магический реализм», вас вообще привлекает.

«Эксмо» избрало, как представляется, беспроигрышный ход, издав «первым эшелоном» три книги: абсолютную классику; современную классику, малоизвестную у нас; и впервые переведенный роман культового автора. Габриэль Гарсиа Маркес, Кристоф Рансмайр, Джонатан Кэрролл.

«Сто лет одиночества» Гарсиа Маркеса — своего рода знак качества. Планка, сразу же установленная на максимальную высоту. И одновременно — намек на то, чего можно ожидать от других книг серии. Волшебство, естественно вплетенное в обыденную жизнь, становится нормой существования. Волшебство, которое удивляет не больше — но и не меньше! — чем природа и человек... Поневоле задумаешься: каким же на самом деле был ХХ век, если одним из самых точных его отражений в литературе стала книга, на первых страницах которой восьмым чудом света, созданным алхимиками Македонии, оказывается магнит, и отец ведет сына поглядеть на удивительное явление — кусок льда; ближе к середине Ремедиос Прекрасная взлетает в небо на простынях; а в финале «прозрачный (или призрачный) город будет сметен с лица земли ураганом... ибо тем родам человеческим, которые обречены на сто лет одиночества, не суждено появиться на земле дважды»...

Не случаен выбор и второй книги серии: «Последний мир» австрийца Кристофа Рансмайра напрямую связан со «Ста годами» — не столько темой, сколько интонацией, взглядом на мир. Роман уже выходил на русском языке по крайней мере трижды (и дважды — на украинском), но переиздание, как оказалось, отнюдь не лишнее — и потому, что на Украине роман введен в школьную программу 11-го класса, и потому, что прежние издания «широкий читатель» едва ли заметил. И зря: Рансмайр не уступает «культовому» Павичу, а в серьезности намерений и превосходит его.

«Последним миром» назвал Овидий место своей ссылки — городок Томы на Черном море. Предел, за которым нет уже ничего. В этот-то провинциальный городок прибывает молодой римлянин Котта, одержимый желанием (довольно эгоистичным, как вскоре выясняется) найти сгинувшего изгнанника или хотя бы его поэму «Метаморфозы», ни одного полного экземпляра которой в Риме не сохранилось: Овидий сам уничтожил свой главный труд, узнав о приговоре.

Но перед нами не исторический роман. Овидий выступает на новооткрытом стадионе перед микрофонами, Октавиан Август любуется суматранским носорогом (своим династическим символом), Котта изучает расписание автобусов, киномеханик Кипарис показывает жителям имперского захолустья фильмы на мифологические сюжеты, а Дит, солдат давно разбитой армии, никак не может забыть концлагеря и газовые камеры.

Вовсе не ради злободневных политических намеков написан этот роман, хотя в Румынии Чаушеску он был запрещен — ведь именно там находились Томы... Это невероятно красивая и печальная история о художнике, который неизбежно противостоит власти (вернее, существует помимо нее), и о творческом даре, способном преображать мир. Ведь все персонажи романа, включая Котту, созданы Овидием, который растворился в своем мироздании, рассказав все истории до конца.

(Заодно рекомендую и следующий роман Рансмайра, «Болезнь Китахары», вышедший в серии «Игра в классику». Начинается он как альтернативная история: Германия не просто побеждена во Второй мировой, но унижена и уничтожена союзниками; Япония же продолжает воевать еще несколько десятилетий... Но это — лишь декорация для завораживающе-красивого и мрачного действа, вдохновленного уже не Гарсиа Маркесом, а Гюнтером Грассом.)

О писателе-творце — но совсем иначе! — повествует и третья книга серии, «Страна смеха» Джонатана Кэрролла. Однофамилец великого псевдонима принадлежит к числу тех писателей, которые или приводят в восторг, или вызывают слегка раздраженное пожимание плечами. Я пожал плечами — но, впрочем, читать было интересно. Вполне понимаю тех, кто прочел роман на одном дыхании, и тех, кто называет его рассказом-переростком.

Пересказывать фабулу книги, которая вся строится на откровениях и жутковатых сюрпризах, — дело неблагодарное и неуважительное по отношению к автору и читателям. Вернее, авторам: молодой Томас Эбби рассказывает о том, как писал биографию своего любимого писателя Маршалла Франса, создателя замечательных детских книг. Поездка в заштатный городок, где Франс прожил многие годы и где он умер, оборачивается — в буквальном смысле — проникновением в его мир, который оказывается вовсе не таким уж светлым и безмятежным.

Если Рансмайр рассказывал о чистой радости творчества, заново создающего мир во всем его величии и трагизме, то Кэрролл говорит о власти, которую приобретает писатель над людьми — своими героями или своими читателями, неважно. Об опасности, которая подстерегает каждого, кто мечтает попасть в свои детские грезы. Об исполнении желаний.

Эту книгу стоит прочесть хотя бы ради ее финала — не осмеливаюсь даже намекнуть, о чем он, чтобы... «Чтобы не испортить удовольствия» — этого не скажешь, но, пожалуй, «чтобы не спугнуть мурашек-по-коже» — самое точное определение.

После долгого перерыва «Магический реализм» вновь появился на прилавках, сменив дизайн и избавившись от резной суперобложки (очень изящной, но неудобной и легко рвущейся). Новинки оказались титулованными, прославленными, расхваленными... а о прочем судите сами.

«Эгипет» Джона Краули я уже имел честь рекомендовать в декабрьском номере «РФ». О чем эта книга — в двух словах не скажешь; самая емкая формула, которая мне встречалась: «Похоже на «Маятник Фуко», только лучше написано». Тайная история, которая просвечивает сквозь строки той, что нам известна, — это вовсе не заговор тамплиеров, но иное восприятие мира. И, может быть (как начинает догадываться историк Пирс Моффетт), мир во времена доктора Ди и Джордано Бруно в самом деле был иным: им управляли иные физические законы, люди общались с ангелами и гасили звезды. Возможно ли, что сейчас, в Америке 1970-х годов, приближается новый слом мировых эпох?.. Роман Краули — чистейшее интеллектуальное наслаждение... очень ослабленное неудачным переводом. Краули — великолепный стилист, превосходящий даже Брэдбери и Желязны и приближающийся к Набокову. Но нашим читателям остается только поверить на слово известному литературоведу Гарольду Блуму, который назвал Краули одним из величайших англоязычных поэтов современности. К тому же переводчик не обратил внимания на то, что роман нашпигован скрытыми цитатами — от Библии до современных поэтов. Грустно, а ничего не поделать. Впрочем, и от русской версии многие читатели получают удовольствие, потому что талант так просто не убьешь.

Кристофер Прист известен нам главным образом как автор классических НФ-романов «Опрокинутый мир» (превосходная антиутопия с сумасшедшей фантастической идеей) и «Машина пространства» (гибрид «Машины времени» с «Войной миров»). В конце 1970-х годов он ушел в экспериментальную прозу, которая только сейчас появляется в планах наших издательств. Каковы результаты экспериментов? Судите сами. «Престиж» получил не только Всемирную премию фэнтези, но и одну из мейнстримовских наград. И все-таки, на мой взгляд, это неудача. Неудача относительная — многим писателям до такого уровня еще расти и расти, но...

Прист повествует о соперничестве двух иллюзионистов конца викторианской эпохи, каждый из которых демонстрирует публике один и тот же аттракцион — мгновенное перемещение человека из одного конца сцены в другой. Но один из них обычный фокусник (обычный? секрет его фокуса всякой выдумки странней), а другой пользуется новейшим (и совершенно невозможным не то что в начале ХХ века, но и теперь) научным открытием. Роман изящно играет с темами двойников, с мотивами английской прозы XIX века: волшебная сила электричества из «Франкенштейна», печальная судьба человека-невидимки, раздвоение Джекила-Хайда... Но ничего, кроме изящества, в этой книге вы не найдете. Прист добровольно отказался от исследования психологии героев (близнецов, двойников...) и ограничился тщательной проработкой антуража. Впечатляет, но не радует. В «Опрокинутом мире» была страсть, была проблема, был превосходный финал... та, старая книга, говорила о Главном. Новая не говорит ни о чем, кроме самой себя.

Но когда читаешь ее — оторваться невозможно.

Что нам преподнесут составители серии в ближайшее время? Видимо, когда этот номер журнала появится в продаже, вы сможете купить и «Голос нашей тени» того же Кэрролла (слабее «Страны смеха», но финал столь же неожиданный), «Кровавую комнату» живого классика Анжелы Картер (постмодернистские вариации на темы классических сказок) и «Луну доктора Фауста» венесуэльца Франсиско Эрреры Луке, впервые изданную у нас еще в конце 1980-х (роман о поисках Эльдорадо). Книги, непохожие друг на друга — и на все предыдущие тоже. Но объединяет их нечто неуловимое — ощущение того, что... что на простынях, наверное, можно взлететь.