ТУРНИР В СУРЛУЗЕ

Сэру Томасу Мэлори

-1-

Шел седьмой день турнира в Сурлузе.

Все правители как один склонны к аффектации, причем не имеет значения, мелкий ли это барон, чьи владения можно объехать по периметру за пару часов, или сам верховный король. Сэр Галахальт, Высокородный Принц, барон Сурлузский, ни в коей мере не являлся исключением. На турнир, завораживающий своим размахом, был пущен, пожалуй, полугодовой бюджет всего его так называемого королевства, половина всего того золота, которое за год попадало в казну из замков его вассалов. И все только ради того, чтобы поразить воображение высоких гостей, а особенно – самой королевы Гвиневеры, которая соизволила прибыть из Камелота в сопровождении своих Белых рыцарей. К которым не преминуло присоединиться и изрядное количество рыцарей Круглого Стола, в том числе и славный сэр Ланселот. По правде говоря, барон Сурлузский тешил себя надеждой, что турнир его почтит своим присутствием и сам верховный король, и именно для него задумывался весь этот размах, вся эта роскошь. Но Артур, увы и ах, не смог покинуть Камелот, сославшись на неотложные государственные дела, и лишь дал милостивейшее разрешение на поездку супруге, поставив условие, что она возьмет в сопровождение лучших рыцарей королевства. Условие это не вызвало ни малейших возражений ни у леди Гвиневеры, которая, по правде говоря, млела в обществе галантных мужчин, ни у рыцарей, ибо это означало, что им непременно придется участвовать в турнире. А какой же рыцарь откажется от славной схватки, да еще с благословления своей королевы?

Весть о турнире разлетелась далеко благодаря многочисленным герольдам, и в Сурлузу съехалось множество рыцарей, в том числе и те, кто большую часть времени предпочитал болтаться по королевству в поисках приключений, забросив дела, ожидающие их в собственных владениях. Несомненно, большой турнир был важнее, чем хозяйственные заботы, а потому смог отвлечь их внимание от поисков неприятностей на свои… хм… головы.

На турнирном поле рябило в глазах от гербов, полощущихся на ветру флажков и дамских рукавов на древках копий, а доспехи сверкали на солнце ничуть не менее ярко, чем начищенные медные котлы. Разгоряченные боевые кони, увешанные железом не меньше, чем их всадники, нетерпеливо рыли копытами грязь, еще несколько дней назад бывшую зеленеющей лужайкой. Зрелище было, что и говорить, нарядное и увлекательное, и собравшиеся зрители не уставали любоваться им, заодно обсуждая между собой того или иного рыцаря и его шансы на окончательную победу в турнире.

И высокородные зрители, расположившиеся в ложах по обе стороны от королевской, и простолюдины, сходились во мнении, что победителем станет непревзойденный сэр Ланселот Озерный. Или, вернее, он мог бы стать победителем, если бы принимал участие в поединках. Он же невозмутимо сидел в ложе рядом с королевой и бароном Галахальтом Сурлузским, без доспехов, в одной лишь кольчуге, и без особого интереса наблюдал за происходящим на поле. Возможно, ему не хотелось покидать и на минуту столь почетное место, занимаемое, кстати, потому, что он возглавил отряд Белых рыцарей (в котором сам не состоял давно, с того времени, как Артур посвятил его в рыцари Круглого Стола). Как бы то ни было, сэр Ланселот выехал на поле лишь в первый день, и то с большой неохотой, понукаемый леди Гвиневерой. При этом он позаимствовал доспехи у какого-то никому не известного мелкого рыцаря, сходного с ним статью и взял простой белый щит, принадлежащий одному из рыцарей Белого отряда. Что такое нашло на Ланселота, обычно любившего похвастаться своими успехами на бранном поле, никто так и не понял, а объяснять он, конечно же, никому не стал.

Пока все присутствующие – гости и участники – гадали, что за неизвестный рыцарь вдруг объявился на поле, он успел вызвать на поединки трех соперников, и одного за другим вышибить их из седел. Рыцари эти были отнюдь не из числа последних, а потому уже после второй победы все начали понимать, что под белым щитом скрывается кто-то из известных бойцов. А потом кто-то заметил, что место сэра Ланселота в королевской ложе пустует. И тут уж нетрудно было догадаться.

Как только сэру Ланселоту стало ясно, что его разоблачили, он сразу как будто потерял интерес к дальнейшим схваткам и вернулся в королевскую ложу, отказавшись принять полагавшийся ему выигрыш – доспехи и коней побежденных противников. Поступи так любой другой рыцарь, и его соперники сочли бы себя оскорбленными, но сэр Ланселот – другое дело. И брат его сэр Эктор, оказавшийся в числе побежденной троицы, ничего не имел против такого положения дел, и даже попытался принять свое поражение с юмором. А что ему еще оставалось, если братец Ланселот выбил его из седла так же легко, как смахнул бы с лица надоедливую муху?

И следующие пять дней турнира сэр Ланселот просидел рядом с леди Гвиневерой, сложив руки на груди, и посматривая больше на королеву, чем на поле. Зрители терялись в догадках, что же случилось с первым рыцарем королевства, и Высокородный Принц даже поинтересовался участливо, не прихворнул ли он.

В ответ на любезность сэр Ланселот одарил его таким взглядом, что стало ясно – не прихворнул. Впрочем, взглядом все и ограничилось, и слова его могли послужить образцом куртуазности. Но в остальном поведение его все же вызывало мысли о нездоровье – он чаще озабоченно хмурился, чем улыбался, и даже в те моменты, когда он склонялся к леди Гвиневере, с лица его не сходила сосредоточенная гримаса. Королева же словно не обращала внимания на странное настроение командира своего Белого отряда, и продолжала расточать улыбки и ему, и всем остальным, кто оказывался поблизости.

На вечерних пирах, которые традиционно завершали турнирные дни, сэр Ланселот был так же сосредоточен и чуть мрачноват, впрочем, это ничуть не сказалось на его аппетите. Он пил и ел ничуть не меньше, чем остальные, без видимой неохоты поддерживал возникающие за столом беседы, и разве что не принимал участия в разнообразных забавах, затеваемых молодыми рыцарями из Белого отряда. А в этом как раз не было ничего удивительного – не по чину достойному рыцарю, первому из братства Круглого Стола, крутиться с безусыми юнцами.

Меж тем, между рыцарями, принимающими участие в состязаниях, пошли тревожные разговоры. Все они не первый день знали сэра Ланселота и его нрав, заставляющий его временами совершать неожиданные и странные поступки. Не выжидает ли он? Не вынашивает ли каких замыслов? Ведь не случалось еще ни одного турнира в славном королевстве Артура, чтобы сэр Ланселот не принимал в нем участие и не старался выйти победителем! Что же заставляет его в этот раз сидеть, сложа руки, и спокойно наблюдать, как другие рыцари борются друг с другом за честь принять приз из рук самой леди Гвиневеры? Неужели же только появление среди состязающихся сэра Ламорака, которого он привечал среди своих друзей, и даже более ласково, чем остальных? Подобное предположение казалось не очень реальным. Сэр Ламорак был славным рыцарем, но не лучшим среди съехавшихся в Сурлузу, и отсутствие на турнирном поле сэра Ланселота ничего для него не решало.

К седьмому, последнему дню, напряжение достигло своего апогея. Рыцари заметно нервничали и поглядывали в королевскую ложу, где на своем неизменном месте восседал сэр Ланселот. Сегодня он был облачен в доспехи, и это обстоятельство добавляло нервозности состязающимся и обостряло любопытство зрителей. Впрочем, в доспехах был и сэр Галахальт, а потому можно было предположить, что они всего лишь отдавали дань последнему дню турнира и облачились так для торжественности.

По очереди подъезжали рыцари к королевской ложе, спешивались и преклоняли колено перед хозяином турнира и его высокими гостями; при этом кидали любопытствующие взгляды на сэра Ланселота. Тот лишь кивал в ответ приветливо или просто любезно, в зависимости от того, какие отношения связывали его с тем или другим рыцарем. Более никакого интереса он не проявлял.

Но вместо того, чтобы расслабиться, участники турнира, добравшиеся целыми и невредимыми до схваток финального дня, еще больше насторожились. Лучше бы уж, право слово, сэр Ланселот носился взад и вперед по полю, круша противников направо и налево – на душе у многих стало бы гораздо спокойнее.

-2-

- Сегодня последний день, - как бы между прочим обронил сэр Галахальт, откинувшись в кресле и слегка повернув голову к леди Гвиневере, сидящей по правую руку от него. – Сегодня счастливчик-победитель примет почетный приз из ваших рук, моя королева. Будет очень досадно, если наш любезный сэр Ланселот так и не попытается доказать свое превосходство над присутствующими здесь замечательными рыцарями.

Сэр Ланселот и ухом не повел. Подобные замечания – с вариациями – он выслушивал каждый день по несколько раз и неизменно пропускал мимо ушей. Пылкий нрав в нем удивительным образом сочетался с завидной рассудительностью и умением не видеть и не слышать то, что он видеть и слышать не желал.

- Вероятно, сэру Ланселоту все же нездоровится, - отозвалась королева, с улыбкой заглянув в лицо первого рыцаря при дворе своего супруга. Сама она так и лучилась здоровьем и красотой: белая атласная кожа без единого изъяна, легкий румянец, – ни дать, ни взять, наливное яблоко в осеннем саду, - да в добавление к этому чистые серые глаза, мягкие коралловые губы и шелковые, тщательно убранные в косы светлые волосы. Нарядное серое блио, украшенное золотой вышивкой, подчеркивало стройность ее фигуры и пышную, словно у молодой девушки, грудь. – Иначе он, несомненно, порадовал бы наши взоры своими ратными подвигами и уж конечно завоевал бы приз.

- Я вполне здоров, госпожа моя королева, - сдержанно ответил Ланселот, сопроводив свои слова коротким поклоном в сторону леди Гвиневеры.

- Тогда в чем же дело? Своим поведением вы все же заставляете нас волноваться о вашем здоровье, любезный сэр Ланселот. Почему же вы не спуститесь на поле и не покажете собравшимся здесь благородным рыцарям, как умеют сражаться рыцари супруга моего короля Артура?

- Должен заметить, что и без меня есть кому постоять за честь Камелота и Круглого Стола. Гавейн с братьями, а так же Ламорак, Динас, Паломид, Динадан и другие уже не раз показали свою удаль и превосходство над рыцарями из других земель Британии.

- Это все так, - не успокаивалась леди Гвиневера. – Но вы, сэр, первый среди лучших. Неужели вы хотите, чтобы слава ваша потускнела, и имя предали забвению?

- Моя королева, - Ланселот, вопреки всем правилам этикета, взглянул леди Гвиневере в глаза. – Вы действительно настолько сильно желаете, чтобы я принял участие в турнире и завоевал приз победителя?

- Да, любезный сэр Ланселот. Я этого желаю.

- Думаю, многие гости разделяют желание леди Гвиневеры, - вставил Высокородный Принц.

И снова Ланселот не обратил на него внимания, глядя только на королеву, словно они были в ложе вдвоем.

- Не осмелюсь противиться вашему желанию, моя королева. Да будет по-вашему.

Он на мгновение склонил голову в знак повиновения, а когда снова поднял лицо, то королева и сэр Галахальт увидели на нем совершенно необыкновенную улыбку. Сэр Ланселот улыбался редко, а уж такие улыбки, которые затрагивали не только его губы, но и глаза, и вовсе не имел обыкновения раздаривать направо и налево. Те, кто хорошо знал его, могли бы с уверенностью утверждать, что так он улыбался только леди Гвиневере.

Полуобернувшись на своем месте, сэр Ланселот жестом подозвал оруженосца, стоявшего в глубине ложи в ожидании его распоряжений. Фариан, смышленый светловолосый парнишка лет пятнадцати, сын небогатого корнуэльского рыцаря, живо подскочил к нему:

- Слушаю вас, сэр!

- Да уж, слушай внимательно, - Ланселот жестом поманил оруженосца склониться пониже, и стал отдавать какие-то указания – так тихо, что ни королева, ни барон Сурлузский не могли его слышать. Хотя лица их и горели любопытством узнать, что же задумал на этот раз первый рыцарь Британии.

По мере того, как сэр Ланселот говорил, глаза Фариана округлялись все больше, а потом вдруг на лице проступила понимающая озорная улыбка.

- Отлично придумано, сэр! – он в восхищении взглянул на своего хозяина, когда тот замолк, и тут же слегка озабоченно нахмурился. – Только где же я найду, сэр, то, что вы просите, ведь вы…

- Где хочешь! – перебил его рыцарь, сопроводив свои слова нетерпеливым жестом. – Да поживее! Одна нога здесь, другая нога – там!

- Да, сэр! – Фариан на секунду согнулся пополам в поклоне, потом выпрямился так быстро, как разгибается освобожденный от тетивы лук, и исчез из ложи, словно его сдуло ветром.

- Ловкий, должно быть, парнишка! – улыбнулся сэр Галахальт, наклоняясь в кресле так, чтобы видеть Ланселота. – Болтает только, пожалуй, много, но толковый! Не уступите ли мне его, любезный сэр Ланселот? Мой Тарквин – изрядный оболтус, и забот с ним больше, чем пользы от него.

- Люди – не лошади, - отозвался Ланселот сухо. – Я их не уступаю. Ни на время, ни на совсем.

На несколько секунд в ложе повисла неприятная пауза. Высокородный Принц медленно наливался багрянцем, не зная, воспринимать ли последнюю фразу гостя как оскорбление; Ланселот же, и бровью не поведя в его сторону, сидел и очень внимательно изучал красующихся на поле рыцарей. Молчание нарушила леди Гвиневера, уж она-то хорошо знала, как разрядить обстановку, а главное – как привести Ланселота в хорошее расположение духа.

- Должно быть, у вас родилась какая-то необыкновенная идея, любезный сэр Ланселот, - произнесла она, ласково коснувшись руки своего верного рыцаря. – Не поделитесь ли вы ею с нами? Уверяю вас, и я, и барон просто умираем от любопытства!

- Минуту терпения, моя королева. Уверяю, ваша жизнь, загубленная любопытством, гораздо дороже одной маленькой шутки вашего скромного подданного.

Ланселот снова улыбнулся леди Гвиневере, та ответила ему долгим взглядом. Прекрасные серые глаза смотрели нежно и ласково; будь здесь Артур, королева ни за что не отважилась бы на подобный взгляд. Но сейчас наблюдать за ними было некому, внимание сэра Галахальта приковано к происходящему на поле, а более никому не было дела до королевы и ее рыцаря. Леди Гвиневера чуть сжала ладонь Ланселота, потом отобрала руку и выпрямилась, устремив взор на турнирную площадку.

Тем временем, вовсю составлялись пары для последних состязаний в поединках. Рыцари, вышедшие на поле в последний день, бросали друг другу вызовы, подъезжая к шатрам предполагаемых противников и ударяя копьями в середину щитов, вывешенных перед ними. От владельца щита зависело, принять ли вызов или нет; но за прошедшие дни не было ни одного случая, чтобы чей-то вызов был отклонен. Пусть даже предстоящий поединок был явно не по силам вызванному рыцарю. Горячие головы не могли остудить даже прецеденты с печальным исходом, во множестве произошедшие на турнире.

- Что-то сэр Динадан нервничает, - заметил Ланселот, кивнув на старого товарища, который словно бы в растерянности кружил по полю, бросая взгляды в сторону королевской ложи. – Не иначе, как ожидает подвоха с вашей стороны, сэр Галахальт.

- Или с вашей, любезный Ланселот, - улыбнулся в ответ барон. – Ваше чувство юмора и коварный нрав известны по всей Британии; не удивляюсь, что ваши соратники только и ждут от вас неожиданного хода.

- Коварный нрав! – вскричала леди Гвиневера, всплеснув руками. – Да что вы, барон! Все знают о несравненном благородстве сэра Ланселота. Как у вас только язык повернулся сказать подобное!

Ланселот только усмехнулся; в этот самый миг за креслом его бесшумно возник Фариан – словно соткался из воздуха, из солнечных лучей.

- Все готово! – сообщил он, по лицу его было видно, что он жутко доволен собой. – Как вы и приказывали, сэр!

- Молодец, Фариан, - Ланселот растрепал светлые волосы оруженосца. Тот расплылся в улыбке – нечасто его хозяин бывал в таком хорошем расположении духа и позволял себе подобные сантименты. – Прошу прощения, моя королева, барон, - продолжал он, поднимаясь, - вынужден вас покинуть. Ненадолго. Пойдем, парень. Тебе придется еще кое-что сделать.

Тяжелая портьера пунцового бархата приподнялась и опустилась, пропуская сэра Ланселота и его оруженосца. Барон Сурлузский, дождавшись, пока стихнут шаги и бряцанье железа, повернулся к леди Гвиневере.

- Кажется, нас ожидает любопытное зрелище, моя королева. Через несколько минут, надо полагать, сэр Ланселот появится на поле… Хотя, взгляните-ка! Он оставил здесь свой щит!

- Он же сказал, что покинет нас лишь ненадолго, - спокойно отозвалась леди Гвиневера. – Думаю, он еще вернется или пришлет Фариана за щитом. Наберемся терпения, барон.

-3-

Сэр Галахальт, приняв позу, подобающую высокородному правителю, с достоинством отвечал на приветствия рыцарей, по очереди подъезжающих к его ложе. Он с трудом скрывал разочарование – турнирные пары уже оформились, с минуты на минуту должны были начаться поединки, а сэр Ланселот как будто под землю провалился. Он не появился на поле, и не вернулся на свое место. Барон улыбался и кивал приближающимся рыцарям, краем сознания отмечая их гербы и девизы, начертанные на щитах, а сам косился на леди Гвиневеру. Та сидела спокойная и невозмутимая, и тоже кивала и улыбалась, поскольку приветствия в немалой мере относились и к ней тоже. Некоторые рыцари, - те, кто еще не принес клятву своей даме или не выбрал таковую, - даже обещали в поединке прославить ее имя. Несомненно, присутствие королевы, супруги славного Артура, должно было воодушевить бойцов.

Череда рыцарей подходила к концу, и тут, наконец, в ложе произошло движение. Портьера сдвинулась, и под ней, пригнувшись, проскользнул в своих доспехах сэр Ланселот.

- Вот, наконец, и вы! – радостно вскричал Высокородный Принц, живо оборачиваясь к нему. – Отчего же вы не прислали за своим щитом оруженосца?

Из-под шлема послышался странный звук, напоминающий фырканье, и сэр Галахальт и леди Гвиневера с удивлением уставились на вошедшего. На Ланселота, ведущего себя серьезно и сдержанно, что бы он ни задумал, это было не похоже.

Не успели они ничего предположить, как забрало шлема откинулось, и из-под него глянули искрящиеся весельем серые глаза Фариана. Парнишка улыбался от уха до уха и выглядел донельзя довольным.

- Что это значит? – строго спросила леди Гвиневера, нахмурив тонкие брови. – Почему на тебе доспехи сэра Ланселота, Фариан? Где он сам?

- Ох, смотрите в оба, госпожа моя королева! – воскликнул Фариан, без церемоний занимая место своего хозяина. – Смотрите, такого вы никогда еще не видели!

- Чего? – нетерпеливо заерзал сэр Галахальт и явно намерился закидать парня вопросами, но леди Гвиневера мягко осадила его.

- Подождем минутку, любезный барон. Лучше самим все увидеть, чем испортить все удовольствие, узнав задумку заранее.

Они втроем молча замерли в ложе; Фариан повозился немного, – чужие доспехи сидели на нем непривычно и неудобно, - потом опустил забрало и стал совершенно неотличим от сэра Ланселота. Леди Гвиневера улыбнулась, поняв часть задумки своего рыцаря. Теперь все присутствующие, видя его в ложе, вовсе не ожидали его появления на поле. А за ту минуту, когда забрало шлема оставалось открытым, едва ли кто-нибудь успел заметить, что под ним – вовсе не сэр Ланселот, а его юный оруженосец.

Теперь она еще внимательнее всматривалась в происходящее на поле. Уже первая пара рыцарей разъехалась по разным концам турнирной дорожки, взяв наперевес копья, и судья поднял руку, готовясь подать поединщикам знак съезжаться. И в эту самую минуту над полем пронесся многоголосый изумленный вздох, и появилась фигура, одновременно нелепая и удивительная. Статный, крупный боевой конь, в доспехах и под пестрой попоной вынес на всеобщее обозрение странного всадника. В седле высился некто, поверх доспехов облаченный в яркое женское платье воистину чудовищных размеров; на шлеме развевался султан из крашеного конского волоса, живо напоминающего женские косы. В левой руке у воинственной девицы красовался простой белый щит без герба, а в правой она крепко сжимала копье, украшенное белым же флажком у наконечника. Судя по ее виду, шутить она не намеревалась, и держала направление прямиком к пестреющим на поле рыцарским шатрам.

- Господи Иисусе! – воскликнул сэр Галахальт, осеняя себя крестным знамением, и даже привстал с места, чтобы лучше видеть происходящее. – Что же это такое?

Леди Гвиневера улыбнулась и тут же приложила ладонь к губам, чтобы улыбку скрыть.

- Видимо, какая-то из присутствующих здесь леди решила показать, что и дамы тоже чего-то стоят, - проговорила она как можно более серьезно. – Отважная дама, и думаю, у нее есть реальные шансы на победу.

- Вы смеетесь, моя королева?! – пораженно проговорил барон. – Но это… это… Невозможно!

- Вы считаете, что ваши глаза вас обманывают, любезный принц?

Не ответив, сэр Галахальт тяжело опустился в кресло, весь подавшись вперед. На лице его было написано безбрежное изумление, смешанное с прямо-таки детской растерянностью.

В похожем состоянии пребывали и все остальные: и зрители, и участники турнира. Даже противники, изготовившиеся съезжаться с поднятыми копьями, застыли на месте, словно позабыв, зачем они здесь находятся.

Тем временем воинственная девица, не обращая внимания на всеобщее изумление, пересекла поле, и весьма ловко протаранила копьем прямиком щит сэра Динадана, укрепленный рядом с его шатром. Удар был такой силы, что щит свалился на землю; вслед за ним едва не последовал и сам сэр Динадан, не ожидавший подобной выходки. Леди Гвиневера живо представила себе его удивление и замешательство: как, ему бросила вызов какая-то некому не известная девица! Нелепый, невозможный противник, и, тем не менее, как отказаться от поединка, не уронив своей чести? По рядам зрителей пронесся смешок, леди Гвиневера тоже не удержалась от смеха.

- Бедный сэр Динадан! – воскликнула она. – Вот воистину испытание для рыцаря!

- Опасаюсь, что ему будет трудно выйти из этого испытания с честью, - заметил сэр Галахальт. – Не хотел бы я оказаться на его месте.

Несомненно, и остальные рыцари ничуть не завидовали Динадану. Тот же держался неплохо, и ему хватило выдержки с любезностью принять вызов неизвестной девицы. Она поклонилась сэру Динадану – насколько позволяли тяжелые доспехи, - развернула коня и направилась прямиком к королевской ложе. Зрители, затаив дыхание, не отрывали от нее глаз, будто бы даже позабыв про остальных участников турнира. Девица же остановилась напротив леди Гвиневеры, подождала, пока подбежит запыхавшийся оруженосец (парнишка лет пятнадцати, не знакомый ни королеве, ни Высокородному принцу), с его помощью спешилась и почтительно опустилась на одно колено. Леди Гвиневера, хотя изо всех сил старалась сохранить серьезный вид, все же не могла сдержать смеха – до того комично выглядела коленопреклоненная девица, телесам которой мог позавидовать и иной кузнец.

- Моя госпожа, - звонко провозгласил оруженосец, склонившись на минуту в куртуазнейшем поклоне, - выражает свое почтение вам, королева, и вам, сэр Высокородный Принц. Моя госпожа смиреннейше просит вас, сэр Галахальт, дать ей какой-либо знак, дабы могла она сразиться во славу имени вашего и во имя господа нашего Иисуса Христа и прославить его во веки веков.

На минуту или около того барон Сурлузский потерял дар речи, когда до него дошло, что ему предстоит роль прекрасной дамы при столь необычном рыцаре. Зрители сообразили это гораздо быстрее, и над полем пронесся смех – сдержанный в той стороне, где собрались представители знати, и более оживленный среди простолюдинов. Сэр Галахальт медленно наливался багрянцем; несомненно, самым его горячим желанием сейчас было, чтобы нелепая девица провалилась бы под землю вместе со своим оруженосцем. Но она проваливаться не намеревалась, а терпеливо ждала ответа, замерев в почтительной коленопреклоненной позе.

- Ну что же вы, любезный барон, - не выдержав, шепнула леди Гвиневера, и незаметно толкнула соседа локтем в бок. – Не заставляйте же ждать прекрасную даму!

Барон кашлянул, прочищая горло, и тяжело поднялся; зрители затаили дыхание в ожидании, что же будет дальше. Королева, наблюдая за ним, не в силах больше сдерживать улыбку, прикрывала лицо вуалью, прикрепленной к головному убору.

- Прекрасная… гм… дама, - проговорил сэр Галахальт хрипло и неуверенно. – Почту за честь, что вы соизволили выбрать меня своим… гм.. кавалером. Примите же от меня этот знак…

С этими словами он отстегнул с плеча богато украшенную брошь, удерживающую плащ, и бросил ее девице; после чего рухнул в кресло; несомненно, мечтая о том, чтобы исчезнуть отсюда подальше или хотя бы стать маленьким и незаметным. Юный оруженосец ловко поймал брошь в воздухе и почтительно преподнес ее своей госпоже; та не замедлила приколоть украшение на свой плащ и снова преклонила колено.

- Моя госпожа от всего сердца благодарит вас, сэр Высокородный Принц, - воскликнул оруженосец, складываясь в низком поклоне, - и клянется оправдать столько высокую честь! И прославить ваше имя победами, конечно.

- Наверное, эта девица язык проглотила, - вполголоса заметила Гвиневера. – Или немая от рождения, раз не может сама произнести ни слова. А не соблаговолит ли благородная дама назвать нам свое имя? – произнесла она уже громко. – Нам, право же, хочется знать, как зовут ту, которая, несомненно, станет победительницей турнира!

- Моя госпожа, - юноша снова согнулся пополам, - желает сохранить свое имя в тайне до конца поединков. Получив награду победителя, моя госпожа откроет его.

Леди Гвиневера кивнула, давая понять, что принимает объяснения. Чудовищная девица поднялась на ноги и, забравшись с седло с помощью оруженосца, направила коня обратно к поджидавшему ее сэру Динадану.

- Ну и ну, - помотал головой барон Сурлузский, явно обрадованный тем, что его дама убралась подальше от него. – Господи Иисусе, хотел бы я знать, откуда она взялась!

Королева улыбнулась загадочно, как сфинкс, и не ответила. Взор ее был устремлен на изготовившуюся к схватке девицу, и тот, кто хорошо знал ее, мог бы с уверенностью сказать, что с подобным выражением она смотрит только на одного человека в Камелоте и вообще в Британии.

-4-

Состязавшиеся в тот день рыцари с полным на то правом могли пожаловаться на невнимание зрителей. Пары сходились на дорожке, противники наносили друг другу сокрушительные удары, каждую минуту кто-нибудь да вылетал из седла, но всеобщее внимание оказалось сосредоточено на одной-единственной паре поединщиков, ожидающих своей очереди. Даже королева Гвиневера и сэр Галахальд наблюдали за состязаниями краем глаза; да и самих рыцарей, казалось, интересовали не их собственные схватки, а то, как будет выкручиваться сэр Динадан, когда придет его черед. Тот явно чувствовал себя неуютно под многочисленными любопытными и насмешливыми взглядами и заметно нервничал.

- Надеюсь, эта храбрая девица будет милосердна с сэром Динаданом и не сильно его покалечит, - заметила леди Гвиневера.

- Вы всерьез считаете, что она может причинить вред какому бы то ни было рыцарю? – изумился барон Сурлузский. – Но ведь ни одна дама не может владеть копьем или мечом достаточно хорошо, чтобы состязаться с мужчиной!

- А вы так ничего еще не поняли, любезный барон?..

- Что я должен понять?

Королева молча покачала головой и снова прикрыла лицо вуалью; из-под забрала шлема Ланселота донеслось очередное фырканье, но и Фариан воздержался от комментариев.

Наконец, пришла очередь сэру Динадану и его сопернице выходить на турнирную дорожку. Оруженосцы подали им копья; латы на обоих рыцарях сверкали, флаги на кончиках копий развевались на легком летнем ветру; несомненно, оба соперника представляли собой замечательное зрелище. Неизвестная девица благодаря своей замечательной и гордой осанке имела такой внушительный вид, который заставлял забыть о нелепом платье, надетом на ней. Но по губам королевы, каждый раз, когда она обращала взор на сию амазонку, скользила тонкая, насмешливая, и вместе с тем понимающая улыбка. Которую не мог рассмотреть никто, поскольку леди Гвиневера скрывала ее под вуалью.

И вот, поединщики съезжаются. Еще до того, как их копья коснулись щитов друг друга, стало ясно, что девица обращается с оружием едва ли не с большим искусством, чем противник. И в седле она держалась гораздо более изящно, и конь ее шел ровнее, и копье она держала ладно и со знанием дела. Барон Сурлузский, да и половина присутствующих рыцарей и гостей с изумлением наблюдали за ней, вторая же половина подарила своим вниманием сэра Динадана.

Копья врезались в щиты противников почти одновременно. Удар, нанесенный сэром Динаданом, был так силен, что наконечник копья его разлетелся в щепы; девица же даже не покачнулась в седле. С другой стороны, удар ее едва не скинул храброго рыцаря на землю, лишь чудом он остался на коне.

- Взгляните-ка, - промолвила леди Гвиневера, пока противники разъезжались по противоположным концам дорожки и принимали от своих оруженосцев новые копья. – Кажется, эта храбрая леди вовсе не так уж беспомощна в обращении с оружием, как вам показалось, любезный барон.

- Моя королева, я не знаю, что и подумать, - отозвался сэр Галахальт. – В жизни не видел ничего подобного, клянусь Иисусом!

- Как и я. Но готова побиться об заклад, что второго заезда наш несчастный друг Динадан не осилит.

Королева как в воду смотрела. Противники съехались на дорожке второй раз; и снова девица осталась непоколебима в седле, как скала, сэр Динадан же замертво упал на землю. Вздох пронесся над рядами зрителей, когда дама в доспехах остановилась над поверженным рыцарем и чуть склонилась в седле.

- Мне кажется, продолжения поединка не будет, - немного встревожено произнесла леди Гвиневера. – Уж не повредил ли себе чего сэр Динадан?

- Будем молиться господу нашему, чтобы он остался жив! После такого-то удара!.. Посмотрите, моя королева, мне кажется, он даже не шевелится!

Впрочем, если бы сэр Динадан и шевелился, Высокородный Принц не разглядел бы этого со своего места. Но скорее всего, поверженный рыцарь и впрямь лежал без движения, ибо не пришел еще в себя после столь мощного удара о землю. Тем временем, его обступили четверо дюжих парней, которые подхватили его на руки и резво понесли в сторону шатров. Девица же, проехав пару кругов перед королевской ложей, вскинув над головой в знак победы обнаженный меч, вместо того чтобы подъехать, по обычаю победителей, поклониться хозяину турнира, направила коня прочь с поля.

- Как неучтиво! – воскликнула королева Гвиневера в непритворной досаде; кажется, она ожидала совершенно иного. – Любезный барон, прикажите своим людям разыскать эту храбрую и искусную даму и упросить ее почтить нас своим присутствием в нашей ложе! Мы не можем отпустить ее просто так!

Просьба королева была немедленно удовлетворена, и вслед за загадочной девицей отправился Тарквин, оруженосец Высокородного Принца. Без особой, впрочем, надежды на успех, поскольку по тому, как резво дама покинула место поединка, становилось ясно, что желания являться перед очами барона и королевы у нее не имелось.

- Моя королева, у меня появилась странная мысль, - задумчиво проговорил сэр Галахальт. – Сэр Ланселот покинул нас, и вслед за этим появилась эта странная леди. Теперь она ускакала в неизвестном направлении, и я не удивлюсь, что теперь в наше общество вернется сэр Ланселот… Да и удар этот… немногие среди наших рыцарей могут сотворить подобное с соперником…

Но сэр Ланселот возвращаться не спешил; вместо этого из ложи тихо и незаметно выскользнул Фариан.

- Нужно непременно послать кого-нибудь справиться о здоровье сэра Динадана, - с некоторой озабоченностью обратилась леди Гвиневера к барону. – Боюсь, что падение могло серьезно ему повредить… Хотя у сэра Динадана достаточно крепкая голова.

-5-

Мысль о поисках сбежавшей девицы и озабоченность здоровьем ее поверженного соперника овладела, судя по всему, не только правителя Сурлузы и его знатной гостьей, поскольку на некоторое время на поле воцарились суета и смятение. Турнир же, между тем, вовсе не был закончен, поэтому пришлось Высокородного Принцу заняться наведением порядка и проследить, чтобы все заявленные участники вышли в свой черед на дорожку. Поединки возобновились, но уже без прежнего ажиотажа; все были слишком заняты обсуждением невероятного происшествия.

Среди всей этой кутерьмы в королевской ложе вновь объявился сэр Ланселот в сопровождении Фариана. Командир Белого отряда вновь был облачен в свои собственные доспехи и вид имел весьма довольный. Даже, пожалуй, несколько самодовольный.

- Как вам только взбрела в голову подобная идея! – сразу же повернулась к нему королева Гвиневера. – Я упрекала сэра Галахальта в несправедливом о вас суждении, но теперь и сама, признаться, готова поверить в его слова о вашем коварном нраве!

- Вам не понравилось, моя королева? – с улыбкой поинтересовался Ланселот. – Мне кажется, идея была довольно забавно, и все получили, по крайней мере, удовольствие, наблюдая за нашим с сэром Динаданом поединком.

- О да! Я, сознаться, только и думала о том, как бы не рассмеяться и не испортить все!

- И смеялись бы на здоровье! Право, не такой уж серьезный персонаж вышел у нас с Фарианом!

- И то верно! – подхватил юноша-оруженосец. – Серьезной проблемой стала лишь добыча подходящего платья. Право, во всей Британии трудно сыскать женщину, чья одежда пришлась бы впору вам, господин! Да еще поверх лат!

- Но ты справился с этой задачей, мой мальчик. Боюсь только, что бедная леди уже не получит своего платья обратно – его пришлось все-таки распороть в нескольких местах!

Леди Гвиневера рассмеялась уже в голос, невольно улыбнулся и Высокородный Принц, который понял задумку Ланселота последним из присутствующих в ложе.

- А что же с сэром Динаданом? – спохватилась вдруг королева. – Кажется, вы обошлись с ним излишне круто, любезный Ланселот. Поединок, вероятно, стал серьезным испытанием для его мужества, а уж вылететь из седла от удара никому неизвестной девицы… С ним все порядке?

- Он цел и невредим, уверяю вас. Скоро вы увидите его, моя королева.

- А ваш удар! – вступил в беседу сэр Галахальт. – Он один заслуживает того, чтобы провозгласить вас победителем турнира – не говоря уже о вашей выдумке! Но как же вы докажете, что именно вы скрывались под нарядом прекрасной амазонки?

- Неужели вы забыли, барон, - улыбнулся Ланселот, и в глазах его запрыгали те самые чертики, которые и стяжали ему славу самого сумасбродного и непредсказуемого рыцаря Британии. – Вы же сами дали мне отличительный знак, чтобы я мог сражаться во славу вашего имени и имени господа нашего Иисуса Христа. И уж будьте уверены, я сохранил его. Вот он.

На раскрытой ладони сэра Ланселота переливалась и сыпала солнечными искрами самоцветных камней брошь сэра Галахальта, Высокородного Принца.

Ноябрь-декабрь 2003 г.