ИНОГДА - ЭТО КОРОНА …

Блеск и сияние.

Звездное небо, в долю секунды вывернувшееся улиткой из трещины в потолке.

Чернота, в мгновение ока утопившая в себе комнату. Бесконечная чернота, разрезанная огненными росчерками падающих комет.

Звезды, упавшие на траурный бархат и прожегшие его насквозь - до сверкающих расплавленных внутренностей.

Ослепительный, разьедающий глаза свет, завернутый в угольно-черные лепестки сумерек.

Блеск и сияние. Головокружительно и невероятно.

И когда уже все закончилось, у нее еще долго рябило в глазах - как будто на темном, розово-влажном обороте ее век навсегда отпечаталась ослепительная мозаика ярких цветов, огненно расцветающих в черноте…

Нина была неудачницей. В смысле, абсолютной неудачницей.

Бывают люди, которым не повезло с внешностью. Или с личной жизнью. Или с работой. Некоторым, например, просто паталогически не везет с транспортом - или с погодой. И, наверное, только в очень редких случаях все эти невезения – сговорившись? – вместе шлепаются в какую-нибудь одну-единственную жизнь. Как пригоршня песка – в бокал с напитком, к которому уже тянутся пересохшие губы.

Пригоршня песка, рассеянно ( и случайно?) зачерпнутая судьбой, раздающей золотые чаши. Кому - золотые, кому - позолоченные, а кому - и деревянные… разные… И внутри тоже – разное: сладкое и теплое, как столовский компот; или - с горчинкой и льдинками, от которых коченеют зубы… Разное всем. А тебе – ничего. Ни глоточка. Только скрип песка на зубах.

Неудачи – крупные и мелкие, как песчаная пыль. Неудачи, заполняющие все твои дни доверху – не оставляя места ни для чего другого. Неудачи, превращающие в песок все, из чего ты пытаешься построить свою жизнь.

Одним словом, у Нины был как раз этот самый редкий случай. Подходя к порогу своего тридцатилетия, Нина убедилась в этом окончательно и бесповоротно. В конце концов, тридцать лет ежедневных, с занудным постоянством преследующих тебя невезений – вполне достаточно, чтобы понять, что ты - неудачница. Абсолютная. Без надежды на (хотя бы, малюсенькое…) снисхождение со стороны рассеянного господина Случая и его роскошной, но капризной подруги Удачи…

…Обычно все начиналось с утра.

Выворачивая из-за угла своего дома, Нина обыкновенно наблюдала жизнерадостно подмигивающий хвост уезжающего трамвая. Последнего на ближайшие полчаса. Нина пыталась неоднократно – но безуспешно - обхитрить зловредный транспорт. На первый взгляд, действия для этого требовались совсем несложные и понятные – раньше проснуться, и, соответственно, раньше выйти из дома. Соответственно не получалось. А если Нине и удавалось благополучно миновать все возможные (и невозможные) препятствия (сломанный будильник; взорвавшаяся кофеварка; застрявший лифт; потерянный ключ; соседская кошка, которая зачем-то залезла на Нинин подоконник и жалобно расплакалась, когда поняла что обратно слезть не получается…) – и выскочить из парадной на несколько минут раньше - почему-то трамвай тоже приезжал раньше. Ну, и уезжал, понятно, тоже раньше. Насмешливо захлопывая двери перед самым носом запыхавшейся Нины.

"Что, опять у троллейбуса рога отвалились , Ниночка?" - с плохо скрытым ехидством и абсолютно лживым сочувствием интересовался начальник, которого Нина почему-то всегда встречала его в коридоре, когда сильно опаздывала. “Угу, ” - покорно вздыхала Нина, понимая, что вместе с рогами мифического троллейбуса отвалилась в никуда ее очередная месячная премия. И пожимала плечами под сочувственными взглядами сотрудниц, которые кстати, опаздывали не меньше ее - но умудрялись не ставить об этом в известность начальство. И думала, что ее жизнь чем-то напоминает этот самый грустный троллейбус, застрявший между остановками с отвалившимися рогами…

В ее жизни все было не так . Начиная от мелочей, и заканчивая самой жизнью.

В школе учителя спрашивали ее именно в те редкие дни, когда Ниночке случалось (почти всегда - по независящим от нее причинам) не выучить домашнее задание. На экзаменах она всегда вытаскивала именно тот билет, который знала хуже всего. Поэтому в ней никогда не предполагали никаких талантов - ни учителя, ни ее родители, ни она сама. И если эти самые таланты когда-то и дремали внутри ее отнюдь не глупой (но абсолютно непутевой) головки, они наверняка, давно умерли - от смущения и осознания собственной ненужности. От того же, что постоянно испытывала сама Ниночка, с каждым годом все больше свыкаясь с мыслью , что она самая некрасивая, самая невезучая, и самая неловкая из всех человеческих существ, когда-либо появлявшихся на Земле. То есть, конечно, иногда с людьми происходят куда большие несчастья - они попадают в катастрофы и становятся - или рождаются - калеками ; но это все несчастья единовременные ; а Ниночкины невезения происходили ежедневно и постоянно. И иногда ей казалось, что уж лучше она бы родилась слабоумной, глухой и слепой - чтобы хотя бы этого всего не осознавать .

Постепенно она к этому привыкла. Почти. Как калека привыкает к своему уродству – до тех пор, пока взгляд на нормальных людей опять не напомнит о том, о чем нельзя забыть. И от чего нельзя избавиться.

Нина почти привыкла к тому, что дождь обыкновенно начинается именно в ту секунду, когда она выходит из парадной без зонтика - и возвращаться уже нет времени.

К тому, что в очереди все заканчивается как раз перед ней, и Нине остается только грустно смотреть как какая-нибудь довольная тетка впереди загружает в свою кошелку последний килограм свежей корюшки, или черешни, или…

К тому, что троллейбусы всегда…ну, впрочем, про троллейбусы уже было сказано достаточно…

К тому, что если ей очень понравится какое-нибудь красивое платье, это платье будет смотреться на ней невероятно нелепо и отвратительно - и еще больше - хотя, казалось, куда уж! - уродовать ее серенькую внешность.

К тому, что стоит ей в кого-нибудь влюбиться - предмет ее робко и тщательно скрываемых чувств женится на ее подруге. А подруга будет мучительно подробно и доверительно рассказывать о том, как они с мужем провели медовый месяц . А потом придется долгие годы , краснея и бледнея в телефонную трубку, выслушивать ее откровения о интимной жизни… Не будешь же расставаться с единственной подругой, которая с таким ангельским терпением терпит твою нелепость и никчемность…

Нина думала обо всем этом, с отвращением глядя в зеркало хмурым воскресным утром своего тридцатого дня рождения.

И угораздило же этому случиться в воскресенье . В понедельник, например , можно было бы спокойно опоздать на работу - сказать, что покупала торт . И , действительно, купить этот самый торт, и пару бутылок вина , и конфет полкило. И все это сьесть с сотрудниками, которые будут ее поздравлять и желать чего-нибудь приятного. И совершенно неважно , насколько искренне они это делают. Конечно, это все и будет завтра - но, во-первых, уже не так , поскольку получится уже не "сегодня у меня день рождения ", а " вчера у меня был день рождения. " А во-вторых, куда ей теперь девать сегодняшний день ? Невероятно длинный, тоскливый и одинокий. И отвратительно предсказуемый.

Где-то после полудня - даст ей выспаться - позвонит мама. Потом, наверное, тетя. И надо будет слушать их поздравления и жизнерадостным голосом говорить, как она счастлива , что , наконец, стукнул этот день. По голове . Четвертым десятком . А потом, наверное, если не забудет , позвонит Светка . Та самая, вышеупомянутая подруга . "Ну ты не вешай нос, Нинка, " - скажет она , если почувствует Нинино настроение - может быть , и почувствует - очень уж оно гадкое, уже с самого утра. " У тебя еще все впереди. " "Ага", - уныло ответит Нина . И на этом их разговор, наверное, закончится, потому что , Светке надо будет готовить молочную смесь для Машки . " У Вадика все пригорает, " - почему-то гордо сообщит она в очередной раз. - " Во, мужики , а? Все криворукие. Ну ладно, ты заходи к нам как-нибудь. " И она торопливо шлепнет трубку на рычаг, а Нина будет сидеть и слушать короткие гудки . И представлять, как сейчас Светка возится у плиты , а Вадим толкается рядом, и не то помогает ей, а не то мешает . А на самом деле - обнимает ее то за плечи, то за талию . И целует в шею . Нина видела это, когда как-то заходила к ним в гости. Она сидела с ними на кухне и представляла себя на Светкином месте . До того отчетливо, что в результате, ей захотелось разрыдаться. Когда Светка - просто светящаяся и утопающая в довольстве - сказала :"Ну чего ты загрустила , Нин? Вадимчик, развлек бы девушку, чем у меня под ногами болтаться; " - вырывая Нину из ее совершенно необоснованных грез.

После этого Нина старалась к Светке заходить пореже.

Она сидела и думала о Светке. И о Вадиме . О своем самом большом невезении в этой жизни. А еще – о везении. О том, что могло бы произойти - но чего не случилось. И никогда не случится в серенькой унылой своей предсказуемостью Нининой жизни. Наверное, глупо сожалеть о том, чего не было - но ведь, пожалуй , она могла бы сказать так про все - " Не было". Перебрать все свои тридцать лет - как ворох старых, пустых и уже выцветших открыток , забытых в пыльном углу шкафа. На которых так ничего и не было написано - ни адресов, ни поздравлений. Измятые и потерявшие блеск. Так никому и не отправленнные и никем не полученные. Не хранящие воспоминаний . И она сидела над этим ворохом в своей пустой комнате над молчащим телефоном и плакала. Потому что пришло время пересчитать их - и добавить туда - в сумеречный пыльный угол - еще одну открытку, которую никто не увидит. Зачем?

Из-за слез у нее все мутилось в глазах, поэтому, наверное, она совершенно точно и не смогла определить тот момент, когда это все началось.

Блеск и сияние.

Звездное небо, в долю секунды вывернувшееся улиткой из трещины в потолке.

Чернота, в мгновение ока утопившая в себе комнату. Бесконечная чернота, разрезанная огненными росчерками падающих комет.

Звезды, упавшие на траурный бархат и прожегшие его насквозь - до сверкающих расплавленных внутренностей.

Ослепительный, разьедающий глаза свет, завернутый в угольно-черные лепестки сумерек.

Блеск и сияние. Головокружительно и невероятно.

И когда уже все закончилось, у нее еще долго рябило в глазах - как будто на темном, розово-влажном обороте ее век навсегда отпечаталась ослепительная мозаика ярких цветов, огненно расцветающих в черноте…

Нина вскрикнула. Слезы высыхали на припухших веках и мокрых ресницах . Под потолком отцветали бледные отсветы сверкающих радуг - или у нее еще просто продолжало рябить в заплаканных глазах . Наверное, поэтому она сначала ничего не могла разглядеть в бесформенном темном пятне , сгустившемся напротив - возле второго кресла, там, откуда раздался вдруг необыкновенно спокойный и вкрадчиво-бархатный голос :

- Ну зачем же так нервничать, драгоценнейшая?

Нина вскрикнула еще раз, вцепляясь в подлокотники своего кресла, как будто шелковистое прикосновение велюра могло вернуть ей ощущение реальности, - и одновременно яростно растирая заплаканные глаза в попытках вернуть ясность своему зрению. Насчет реальности она все еще сильно сомневалась, потому что то, что она увидела на втором кресле, совершенно в эту реальность (привычную Нине) не вписывалось. В кресле, свесив маленькие ножки (немного не достающие до пола) в черных лаковых, блестящих чистотой, ботиночках, сидел человечек с любезным и одновременно важным выражением на круглом личике.

- Нервы надо беречь, драгоценнейшая ! - нравоучительно сказал он и потряс у себя перед носом толстеньким, похожим на сардельку, пальцем . После чего с неожиданным для такого телосложения изяществом человечек соскочил с кресла и расшаркался перед Ниной в замысловатом поклоне.

- О, Господи, - с ужасом выдохнула она , еще сильнее вцепляясь в свое кресло .

- Ну, Господи - не Господи , - отозвался человек , потупив глаза и видимо, изо всех сил пытаясь казаться скромным . - Ой-ой, какой кошмар, - тихонько пробормотал он, уставясь на измятый манжет, выглядывающий из рукава своего щегольского фрака. - Говорил, через полюс не надо, а он мне: "Пингвинов заодно посмотришь. " Досмотрелся. Чуть рукав не отклевали. . .

Нина изумленно - и растерянно - вслушивалась в его еле слышное расстроенное бормотание . "Может, я еще сплю ? " - подумала она .

- Не спите, - немного досадливо сказал человечек, отвлекаясь от своего манжета и сердито взглядывая на Нину . Ей стало холодно от его острого взгляда. - Сон есть перемещения души при неподвижности, и неизменности формы и субстанции физического тела . У вас сейчас физическое тело неподвижно ? - грозно спросил он .

- Не знаю, - испуганно ответила Нина . «Чушь какая-то, «- подумала она.

- То-то же, - ворчливо подытожил человечек , откашлялся, согнал с лица озабоченное выражение и снова ослепительно и немного слащаво улыбнулся Нине . – С добрым утречком, драгоценнейшая Нина Аркадьевна ! - торжественно провозгласил он , снова с усердием расшаркиваясь перед ней. Глазки его, тотчас же, из пронзительных, так испугавших Нину, стали восторженными и умильными.

Я не Аркадьевна, - растерянно – и совершенно машинально - поправила Нина .

- Конечно, драгоценнейшая ! – слащаво пропел человечек, щуря глазки , как мурлыкающий кот . – Батюшку вашего родитель сперва Аркадием нарекал, и только после, его любезная матушка по благозвучию решила дитятке имя на Алексея сменить. – Послюнив палец, человечек шустро пролистал какую-то замусоленную книжонку, как по волшебству извлеченную им из кармана . – Но записано-то - записано-то Аркадием , а ? – как показалось Нине, с укором , покосился он на Нину поверх своей потрепанной книжки.

«Чушь какая, « – опять рассеянно подумала она. Голова у нее уже кружилась от всего этого .

- Вы кто ? - спросила она . Собственно то, что следовало спросить с самого начала. Человечек поморщился , как от зубной боли, от нетактичности вопроса . И Нина даже почувствовала себя неловко. Чуть-чуть . Вообще-то, неловко должно быть ему . В конце концов, это он вломился в чужой дом с утра пораньше и по –хозяйски устроился в чужом кресле.

- Если кресла жалко, я могу и постоять, - обиделся человечек, отступил в сторонку и демонстративно стряхнул с кресла несколько пылинок . «Да он в мои мысли залезает !» – несколько запоздало изумилась Нина.

- Исключительно в те, которые вы громко изволите думать, - сообщил человечек, судя по выражению лица, обижаясь еще больше. – Предупреждаю напряжение Ваших голосовых связок, драгоценнейшая Нина Аркадьевна. Если угодно – Алексеевна.

Вы кто ? – настойчиво переспросила Нина , и заметила , как испуганно дрожит ее голос .

- Если будет угодно, драгоценнейшая, утруждаться произнесением моего имени, - снова – но уже не так затейливо – расшаркался посетитель, - то меня зовут, - он наморщил напряженно лоб, задумавшись , - ну скажем . . . э. . . Квадратус , - и сияюще улыбнулся , видимо, донельзя довольный сказанным. Нина пригляделась, протирая уже в который раз за последние десять минут подводящие ее глаза – и изумляясь , как , словно под влиянием произнесенного имени, человечек как будто становится еще чуточку более приземистым и плотненьким . И округлившиеся щечки и, правда, придают его упитанному лицу сходство с эдаким румяным квадратиком. И то же самое делает фрак с его толстеньким телом .

- У вас как сегодня здоровьице, драгоценнейшая ? – поинтересовался человечек, озабоченно заглядывая в Нинино лицо.

- Да, наверное, не очень, - честно – и расстроено – ответила Нина. «Хорошо, хоть он не зеленый, « – подумала она, «Зеленые, говорят, с перепоя мерещатся. Ну а мне-то с чего ?! Мысли читает, « - заметила она его внимательный взгляд. «Ну и пусть. Это уже не троллейбусные рога, которые почему-то всегда отваливаются, когда я в троллейбус сажусь. Это хлеще. Самое главное, никому не расскажешь. Разве что психиатру на приеме. « Она огорченно вздохнула , размышляя, что скоро, наверное, как раз туда и попадет.

- Ну ладно, - вздохнул в ответ с неподдельной скорбью – как будто передразнивая ее – Квадратус. – Не буду тогда утруждать Вас своим длительным присутствием. Хотя, - добавил он тихонько, многозначительно косясь на Нину, - хотя, по случаю можно было бы хотя бы чаю с вареньем. Торта, конечно, нет ? – с робкой надеждой спросил он.

- Нет, - удивленно ответила она.

- Я так и знал, - огорченно вздохнул он и, как ей показалось, с упреком , посмотрел на Нину. - Разве, драгоценнейшая, возможно, встречать так дни рождения ? Гости, можно сказать , с подарочками, предвкушая, можно сказать, застолье - а у вас , извините, ни в помине ? Ну салат этот омерзительный "оливье" с горошком - ладно, у меня от него скулы сводит, но уж куру-то можно было и поджарить ? Или хотя бы чаю заварить с пирожными, а ? - гневно и немного обиженно спросил он . Нина промолчала. С одной стороны, она не представляла , что можно на такое наглое заявление ответить, кроме грубости . С другой стороны , грубить ей не хотелось . Во-первых , до этого с ней никогда ничего подобного не происходило - ни галлюцинаций , ни видений, ни встреч с инопланетянами, ни прочих СТРАННЫХ событий, которые с таким удовольствием и смаком любят описывать разнообразные желтые газеты . Поэтому прямо вот так сразу вести себя невежливо со своей первой (и, может быть, последней - долой психиатров!) галлюцинацией было как-то нетактично . Хотя, конечно , пирожными с чаем она эту галлюцинацию кормить не собиралась . Ну, а во-вторых , грубости Нина не любила - и употребление их даже в критических ситуациях заставляло ее жутко смущаться . Поэтому она решила помолчать . Временно.

Квадратус прокашлялся , выжидательно поглядывая на Нину .

- Ни пивши, ни емши, - пробурчал он , обиженно косясь на нее, - Напрягаешься. С подарочками. Пингвины опять же. . . рукав отклевали. . . Вот она, благодарность человеческая ! - последнее он проговорил так прочувствованно, что Нине показалось , что он сейчас расплачется . Весь этот балаган начинал ей немного надоедать . При чем тут пингвины и человеческая благодарность?

- У меня голова болит от этой ерунды, - сердито сказала она. - Вам что нужно? - Несмотря на бодрый голос , Нине было страшновато. За здравость своего рассудка - а в случае его абсолютного здравия - еще страшнее . Как этот . . . тип очутился в ее кресле ? В любом случае, она надеялась, что уйдет он через дверь - и достаточно скоро .

- Выгоняете ? - страдальческим голосом низложенного короля поинтересовался он , наверняка, опять нахально влезая в ее мысли . Нина пожала плечами .

- Вам-то что нужно , драгоценнейшая ? - вдруг громким шепотом задушевно и сочувственно поинтересовался он, заглядывая в Нинины глаза . Взгляд его неожиданно оказался остр и пронзителен. Глаза были черны и бездонны - и безумно-огненны - и совершенно невозможны на пухленьком квадратном личике. И это личико сейчас же показалось Нине неумело намалеванной маской , натянутой кое-как - на ЧТО ?! Розовая шкурка безобидного маленького человечка, натянутая на ЧТО-ТО совершенно другое. ЧТО-ТО, у кого были эти нечеловечески жуткие глаза . Нина почувствовала мурашки, холодком щекочущие затылок . - Вам-то что нужно ? - протяжно и вопросительно повторил он , продолжая смотреть на нее падающей в бесконечность бездной своих глаз . - В жизни как - все в порядке ? Холодная постель, одинокие вечера. Заплаканные глаза в воскресенье поутру . О чем вы думаете, любезная Нина Аркадьевна, в канун своего дня рождения , омывая слезами это чудное плюшевое кресло ? О смысле жизни ? - Нина слышала его голос - далекий и лишенный выражения - и падала, падала в бесконечную пропасть , разверзающуюся перед ней в смотрящих на нее глазах . А когда чья-то рука подхватила ее безвольную ладонь, прерывая падение и возвращая ее назад, в бледное воскресное утро , заливающее серым светом уютную гостиную, Нина почувствовала, что дрожит. От страха или холода. Или от усмешки, изгибающей губы на улыбающемся ей лице . Совершенно непохожем на кругленькую рожицу недавнего забавного человечка . - Так это бесполезное занятие, Нина Аркадьевна, - сообщило лицо , опять вызывая у Нины озноб своей улыбкой. И только спустя несколько секунд насмерть перепуганная Нина догадалась, что говорит это лицо об упомянутых ранее размышлениях по поводу смысла жизни. Видимо. И , бог весть почему, ей стало еще страшнее. - Поверьте. - убедительно добавил ее собеседник . - Да и мебель от сырости портится . - улыбаясь вновь - и немного напоминая этой любезной улыбкой прежнего развеселого Квадратуса . - И пищеварению, опять же, во вред, драгоценнейшая. - Затараторил опять прежней скороговоркой - с подмигиваниями, расшаркиваниями и дурацкими поклонами. Окончательно превращаясь в исчезнувшего было Квадратуса. - В день рожденьица, драгоценнейшая, надобно кулинарными изысканиями заниматься. Ни в коем случае не философическими. Гостей приглашать. С подарочками непременно. Вот, ну скажем, извольте, например, - забормотал он, засовывая свою кукольную ладошку в не менее кукольный карманчик - к изумлению Нины, едва не по самый локоть - и долго и озабоченно шаря там, хмыкая, прибарматывая, хмуря брови, и опять, ни к селу, ни к городу, поминая пингвинов. Нина ошарашено наблюдала за его судорожными - и на ее взгляд, совершенно бессмысленными - манипуляциями, которые, пару раз едва не вывернув Квадратуса наизнанку вместе с многострадальным карманом , завершились, наконец-таки его ликующим воплем: - Ага ! - Вопль сопровождался извлечением наружу красной бархатной коробки совершенно невероятных - с точки зрения вместительности Квадратусова кармана - размеров. Судя по габаритам вынутой коробки , вполне способной служить вместилищем, например, небольшому кофейному сервизу - карман должен был быть размером с хорошую авоську . Тем более становились совершенно непонятны Квадратусовы гримасничанья и долгие поиски этой коробки в недрах своего карикатурно маленького кармашка .

- Вот, все как положено , - сияя, сообщил Квадратус, вертя коробку на пальцах и так и эдак - и давая возможность Нине полюбоваться золочеными вензельками , довольно изящно вытесненными на алом бархате. В которых Нина с изумлением - и ужасом - узнала свои собственные инициалы .

- Это что ? - дрожащим голосом пролепетала она, и, наверное, если бы не Квадратусовы способности чтения Нининых мыслей , уловить ее вопрос - и тем более, ответить на него было бы совершенно невозможно.

- Подарочек, - немного обиженно покосившись на несообразительную Нину, пояснил он - и продолжил вдумчивое и умилительное разглядывание бархатной коробочки .

- Какой... - охрипшим и испуганным голосом начала Нина, прокашлялась под снисходительным взглядом Квадратуса, и с трудом подавила искушение нецензурно прокомментировать ситуацию, непредсказуемость развития которой уже несколько утомила ее за это утро . - Какой. . . подарочек ?

- Ну, диадема, конечно же , - еще более обиженно, и уже слегка раздраженно , сказал Квадратус , сдувая с коробочки несуществующие пылинки. - Барахла не дарим, - с чувством собственного достоинства добавил он, гордо - если не сказать, самодовольно, поглядывая на Нину . И, видимо, удовлетворенный ее растерянным молчанием, торжественно продолжил, расшаркиваясь в очередном замысловатом поклоне , часто и любезно улыбаясь и закатывая от усердия глаза . Короче, вовсю паясничая. И упрямо величая Нину Аркадьевной. : - Вот, извольте, драгоценнейшая Нина Аркадьевна, - его голос прямо-таки истекал медом, а движения маленьких ручек, передающих Нине бархатное вместилище упомянутой диадемы - были медленны и почтительны. Коробка показалась Нине странно легкой. Диадема, наверное , была бумажная. А, скорее всего, внутри просто ничего не было. Нина покачала коробку на ладони, поглядывая на хмурящегося при этих движениях Квадратуса и потянулась к замысловатому завитку застежки.

- Нет, нет, нет ! - в ужасе закричал Квадратус, перехватывая ее пальцы и окончательно убеждая Нину в том, что коробочка, действительно, пуста. - Ни в коем случае ! - испуганным голосом провозгласил он, выпучивая глаза. И, только убедившись, что Нина больше не делает попыток открыть коробку, перестал судорожно пожимать ее пальцы . Глубоко и облегченно вздохнул, и, озабоченно покопавшись в недрах своего многострадального и, видимо, бездонного кармана, вынул огромный носовой платок в яркую красно-желтую клетку, и принялся утирать лоб от несуществующего пота, укоризненно косясь при этом на Нину. А она подумала, что весь этот балаган ей уже порядком надоел . И пора бы всю эту ерунду закончить и поскорее выпроводить этого странного типа вместе с этой дурацкой коробкой . - Ни в коем случае ! - выдохнул Квадратус , закатывая глаза и тяжело дыша, как сердечник, только-только переживший приступ. То ли отвечая на Нинины мысли, то ли повторяя предыдущее высказывание относительно невозможности открыть эту идиотскую коробку .

- Разве ж так можно с подарочками, драгоценнейшая ? – укоризненно (к Нининому изумлению почти добиваясь цели ее пристыдить) и напевно произнес Квадратус. – Вот, извольте, - он подхватил ее руку своей ладошкой и повлек куда-то , указывая пальцем. «Да это уже наглость» , - подумала она , и покорно развернулась следом за улыбающимся Квадратусом. И столкнулась нос к носу сама с собой – в матовом серебре зеркала, куда так настойчиво тыкал толстеньким, похожим на сардельку пальчиком, Квадратус. Ничего, надо заметить, достойного такого внимания в зеркале не было. Нечесаная, взлохмаченная , с заплаканными глазами, в мятом халате какого-то кошмарного розово-желтого цвета. «Лахудра-то, «- ужаснулась Нина , потянула было руку хотя бы пригладить волосы – и сейчас же поняла, что без толку. Страшила, она страшила и есть. Хоть причесанная , хоть нет. И с этими расстройствами она совершенно забыла про Квадратуса. И не заметила, что высокая сумеречная фигура, маячащая в зеркале за ее спиной , совершенно на Квадратуса не похожа. А заметив - и поперхнувшись комком ледяного страха, оборвавшего дыхание и голос – почувствовала , что ее плечи очень аккуратно , но крепко держат чьи-то ладони. На Квадратусовы пухлые ручонки опять-таки ни капельки не похожие. Скорее на железные тиски. В которых обувные колодки зажимают. И повернуться назад поэтому никак невозможно. И закричать невозможно – потому что голоса нет. И остается висеть в этих тисках, беззвучно хватать открытым ртом воздух, как камбала на крючке, и пялиться в зеркало – без особого толку, потому что, наверное, в Нининых глазах со страху все потемнело – и, кроме своего перекошенного испугом лица , остальное она видела очень смутно . И разглядеть руки, сжимающие ее плечи, или лицо над ними у нее никак не получалось. А голос, продолжавший начатую Квадратусом фразу, был бархатен и глубок – и почти нежен, как обманчивая мягкость львиного мурлыканья. Ничего общего с Квадратусовым бормотанием с ужимками и паясничьем.

- Вот, извольте, - говорил он, - извольте взглянуть, Нина Аркадьевна. Разве Вам возможно сейчас примерять корону? - голос был полон сочувствия , и Нине вдруг стало стыдно - за свое нечесаное страшенное отражение, и захотелось расплакаться - от жалости к самой себе.

- Совершенно невозможно, - мягко утвердил голос за ее спиной. - Прежде чем открывать ларчик, Нина Аркадьевна , надо к этому подготовиться. Иначе это все бессмысленно, верно? Корону надо уметь носить, голубушка. - несмотря на любезный тон, голос стал строг и поучителен. - Нося корону, вы должны постоянно помнить о ней. Например, все время думать о том, подходит ли к ней выражение вашего лица. И самое главное - следить за осанкой. Иногда, Нина Аркадьевна , достаточно совсем немного склонить голову - и вы сами не заметите, как, уроните свою корону . А потом ведь осколков не соберешь . Знаете народную мудрость - разбитую чашку , мол, не склеишь . А тут, Нина Аркадьевна, не посуда – а , можно сказать, предмет роскоши . К тому же, еще и покалечиться можно – руки порезать об осколочки-то . Поэтому, любезная Нина Аркадьевна, вы ларчик открывать не торопитесь. Покуда не почувствуете, что к этому готовы . Никак не ранее. Никак не ранее , Нина Аркадьевна, - Затихающим басом протянул голос, и Нине показалось , что неопределенная фигура за ее спиной как будто размывается в какое-то темное пятно .

- Эй, эй , - испуганно и торопливо крикнула она, почувствовав, как ослабевает твердая хватка на ее плечах . И вдруг, ни с того ни с сего, Нина, только что желавшая, чтобы все эти несуразные странности сегодняшнего утра с возникающими ниоткуда человечками , поскорей закончились, - перепугалась, что это все сейчас действительно закончится . Совершенно бесследно и незаметно . И она так и не поймет, что это было. Первая и, наверняка, последняя , по-настоящему странная вещь в обыкновенной до зевоты Нининой жизни растает в зеркале за спиной ее отражения - а она так и не успеет это как следует разглядеть. А через несколько минут рассудок весьма успешно убедит ее, что это был сон.

- Это что ? Это все что такое ? – несколько запоздало спросила она дрожащую за своей спиной темноту. И с удивлением услышала оттуда негромкий и грустноватый смешок :

- Совершенный бардак , Вы правы , Нина Аркадьевна . Никак невозможно ничего упорядочить . – Темнота за Нининым плечом сгустилась, опять приобретая очертания чьей-то фигуры , и Нине показалась, что она различила блеск глаз и мимолетный изгиб усмешки на обозначившейся черной линии рта . – Выбор случаен, Нина Аркадьевна , - обжег ее ухо горячий и быстрый шепот, - Вы пытаетесь зачерпнуть песок в ладонь – а он скользит сквозь ваши пальцы – и его не сосчитать и не удержать . Считайте, что Вы выиграли конкурс в номинации "Мисс Безнадежность", и устроители вручили вам диадему. Вне зависимости от причин , значение имеют только последствия, верно ? Не думайте ни о том, ни о другом . Не ищите смысла или справедливости . Это бесполезно. Возьмите с благодарностью то, что вам подарили, и попробуйте научиться это ценить – и носить . – Последние слова пришли уже из распадающихся на бесформенные тени и светлеющих сумерек за Нининой спиной . Пятна тени и света . И никаких звезд и искрящихся радуг.

- Эй, - еле слышно , и безнадежно сказала Нина . В тишину и пустоту . В серый утренний полумрак знакомой до мельчайшего пятнышка на обоях комнаты, обнаженные стекла которой уже были исчирканы начинающимся дождем . " А я и не заметила, как он начался, " – почти безразлично – удивилась Нина . И подумала, интересно, а могла ли она вообще что-нибудь заметить - в последние, ну, скажем, полчаса . Почему-то ей казалось, что это не Квадратус – или кто он там – исчез минуту назад из ее комнаты, а это она сама вывались в эту самую комнату назад - из какого-то совершенно другого Места . Такого, где маленькие гримасничающие человечки запросто падают в кресло прямо с неба . И так же запросто превращаются в тени и исчезают . Места, в которое она, наверняка. больше никогда не попадет . И она поймала себя на желании расплакаться – собственно , с чего все это и началось . Ну , что за невезение ! Ну, скажем, приснился ей сон – с гномами и с демонами ( а чем еще могло быть то, что она видела в зеркале за своей спиной ? ) , и во время этого сна она жутко переживала , желая , чтобы это поскорей закончилось – слишком необычно и странно это все было . А теперь, когда она, вроде бы как проснулась, оказывается, что сквернее, скучнее и гаже того, что у нее есть в этой самой обычной жизни , наверное , и быть не может . И Нина уже почти чувствовала пощипывание и предслезное помутнение в глазах - неизбежные последствия подобных рассуждений , когда ее взгляд , уже теряющий ясность, скользнул в зеркало . И она вдруг – бог его знает, с чего, - попробовала представить корону (некое абстрактное сверкающее великолепие) над своим зареванным покрасневшим лицом . И поняла , что это совершенно невозможное сочетание . И плакать ей , вдруг, почему-то , расхотелось .

И она вот так стояла , придирчиво разглядывая свое отражение , потом долго причесывалась и вертела воображаемые локоны на пальцах и на расческе, придумывая , какую нужно сделать прическу – подходящую к короне . А потом пробовала – и долго мучилась со шпильками и заколками . В результате, оказалось, что все не так уж и сложно - чем меньше выкрутасов, тем лучше получается - и что нужно только заколоть с боков - и немного завить, например, на щипцах, чуть-чуть поднять волосы на затылке - и выпустить их сзади свободной волной . И совершенно необязательно все это стягивать в уродливо-бесформенный пучок на затылке – как она это обычно делала - день изо дня раньше , начиная с последних классов школы . И оказалось, что с такой прической совершенно меняется лицо – и перестает напоминать раскатанный по сковородке круглый блин - и скулы кажутся не такими широкими , и подбородок остренький с ямочкой очень даже миленьким становится . Не то чтобы, писаная красавица, но , в общем, интересно . И если глаза чуть подвести , и до губ дотронуться помадой - то, в общем-то, можно, даже уже представлять на своем затылке некую диадему . Конечно, если не брать во внимание фланелевый халат . Халат , разумеется, был совершенно невозможен . Необходимо было платье . И, по возможности, по-королевски роскошное .

Платье нашлось – после долгих поисков в груде торопливо вываленных из шкафа вещей . Платье ни разу не надеваное , потому что смотрелось оно на Нине по ее собственному убеждению на редкость нелепо . А теперь оказалось, что всего-то навсего , нужно срезать бантики с ворота - и дурацкие воланчики с рукавов – а еще лучше – ликвидировать рукава целиком .

И Нина сидела в ворохе одежды с иголками и катушками и кромсала ножницами сияющий шелк , и ее глаза блестели, а губы дрожали улыбкой , которую она сама не замечала . Она торопилась , закалывая растерзанное платье, прикладывая его к себе , хмурясь , и снова берясь за ножницы – торопилась, как будто опаздывала на бал , и карета уже ждала ее возле крыльца , и хрустальные башмачки нетерпеливо сверкали на бархатной подушечке - в алой подарочной коробке с вензельками… Хрустальные башмачки или диадема ? Фея или маленький человечек во фраке, бухнувшийся ниоткуда в соседнее кресло ? Какая разница ? Волшебство было уложено в красивую коробочку – и подарено замухрышке-Золушке на день рождения - и когда все это начинало казаться Нине совсем уж сказочным и невероятным , она переводила взгляд на эту самую коробочку , устойчиво и очень даже материально стоявшую возле зеркала . И ловила в зеркале свою улыбку и недоверчиво-незнакомый взгляд – и мысленно примеряла к своему лицу то, что могло быть в этой бархатной коробочке, украшенной ее собственными вензельками. И эта улыбка , и изменившиеся глаза , и похорошевшее лицо – были более невероятны , чем любая корона , которую Нина могла бы вообразить на своей голове .

А когда платье уже почти было готово , и прохладный блестящий шелк обнял ее тело и заструился к ногам золотистым водопадом , и, поворачиваясь перед зеркалом, Нина с некоторым испугом разглядывала удивительную – и прекрасную - незнакомку , зазвонил телефон . И Нина не сразу узнала свой собственный голос ( не говоря уже о звонившей тете) - потому что девушка в зеркале смотрела на нее строго , и в то же время, улыбаясь, и никак не могла позволить ей жалкого, растерянного или неуверенного – то бишь, прежнего - голоса . Подобный голос никоим образом не подходил к короне , до вместилища которой Нина уже осторожно дотрагивалась - кончиками пальцев . А потом, сама того от себя не ожидая, и презирая прежние обычаи, введенные ей самой на протяжении нескольких последних лет ( поскольку празднование собственного дня рождения не приносило Нине ничего, кроме расстройств) Нина вдруг пригласила тетю в гости . А заодно – тетиного сына. То есть, своего двоюродного брата, которого видела обычно от силы раз в год . И, тут же, не останавливаясь на достигнутом - приятеля своего двоюродного брата, который в этот самый момент оказался у того в гостях . Опуская разогревшуюся телефонную трубку на ее исконное место , Нина изумленно переглянулась в зеркале сама с собой , ошарашенная собственной прытью - и еще более, тем, что она умудрилась все это проделать, ни разу не запнувшись, не смутившись, и не сморозив ни одной глупости . Так, как будто каждый день приглашала к себе кучу гостей .

А гостей получилась действительно куча . Разумеется, пришла мама, немного растерянная – и не сразу узнавшая оживленную улыбающуюся дочь в новом сверкающем платье , а потом подошли уже упомянутая Светка с уже упомянутом Вадимом .

- Да ты сегодня какая-то… сногсшибательная , Нинка , - совершенно искренне – и изумленно сказал упомянутый Вадим , - и вдруг неожиданно , согнувшись в поклоне придворного кавалера , поцеловал ей руку , несказанно изумив этим жестом свою собственную жену - и судя, по выражению его лица, даже самого себя . А Нина рассмеялась – так , как будто все было так и должно быть . И улыбнулась ему – очень мило и очень спокойно – донельзя изумившись этому своему спокойствию , совершенно невозможному еще, скажем, вчера . “И совершенно я его не люблю”, - удивленно подумала она , “просто он мне нравится . Немножко . И чего это я себе голову морочила – столько лет?” – и эта мысль была подобна прикосновению волшебной палочки, превращающей мышей в легконогих белогривых коней – или - прикосновению короны к затылку, заставляющему распрямлять согнутую шею . И Нине показалось , что она, действительно , только сейчас распрямила шею – и сгорбленные плечи , как будто сбросила с них давно осточертевший и измучивший ее тяжелый груз , который она зачем-то тащила на себе , задыхаясь и спотыкаясь - и не поднимая глаз . А теперь – подняла , и увидела, что мир-то вокруг , оказывается , прекрасен и удивителен, а она – она сама – не нищенка и не рабыня, обреченная всю жизнь тащить на согнутой спине тяжесть самой же придуманных – и зачем-то подобранных из дорожной грязи - вечных неудач и несчастий и проклятий неразделенной любви . Не нищенка – а королева – пусть не для всего этого мира и не для всех – а хотя бы, для себя самой , и для своей собственной жизни . Королева, и на ее затылке сияет волшебная корона - и теперь она , Нина, больше никогда не будет сгибать голову , горбить плечи, и терять свой взгляд в пыли под ногами - своих попутчиков , спутников – или просто , случайных прохожих – потому что она не хочет уронить эту корону . И она улыбнулась – открыто и ясно – и посмотрела прямо в глаза – сначала Вадиму, а потом – Светке .

- Ого ! – сказал Светка , - да ты, вправду какая-то … такая , Нин. И, знаешь, оказывается, глаза у тебя . . тебе мужики говорят, что у тебя глаза красивые обалденно ?

- Красивые , - подтвердил Вадим . – Уже говорят .

- Эй, это что – повод для ревности? – шутливо хмуря брови – и сдерживая улыбку, поинтересовалась Светка .

- Ага, - согласился Вадим и поцеловал Светку в щеку . Нина расхохоталась - так легко и весело, как , кажется не смеялась никогда в жизни .

- Какие вы хорошие, ребята , - сказала она . – Я даже не представляла что с вами так здорово .

- Ага , хорошие, - опять согласился Вадим, - предлагаю развить эту тему – переходя на личности , вручая подарки и пожирая Нинкин торт , а?

И они рассмеялись все втроем , и Нина опять подумала, как ей хорошо – и снова удивилась , что же ей, интересно, мешало быть такой веселой, свободной – и счастливой – раньше ?

И вечер получился чудесный , и Нина чувствовала себя как, наверное, Наташа Ростова на своем первом балу – или, скорее, даже – Золушка – потому что уж слишком это все было неожиданно , необычно – и сказочно . И гости смеялись и называли Нину умницей и красавицей и желали ей всего самого-самого – а Нина видела, что это все искренне и по-настоящему, а не потому, что так принято . А еще она подумала, что здорово, когда есть люди , для которых ты небезразлична – и иногда даже кажешься умницей и красавицей, и пусть для всех остальных это и не так . И, наверное, это главное . А еще , конечно – самое главное – корона – и Нина вспоминала о ней, когда ей иногда – по привычке хотелось смутиться и сгорбиться и поддаться занудным и тоскливым нашептываниям той Нины-прошлой – что мол, и неудачница ты самая разтакая и уродина , что хуже не бывает , и вообще, все это глупо - потому что вон - нормальные люди, не тебе чета, и у них-то все нормально, а вот у тебя … Но она вспоминала о диадеме – и снова начинала чувствовать ее волшебное, почти невесомое прикосновение к своим волосам на затылке , и вспоминала, что ее никак нельзя уронить, и что угрюмое лицо и съёженные плечи к короне – и к бальному шелковому платью - совершенно не подходят . И распрямлялась – и улыбалась , хотя иногда эта улыбка давалась нелегко , но она отталкивала он себя эти нашептывания Нины-прошлой - “Ну и молчи, раз ты неудачница . Вот и не выступай” , - и запихивала занудную Нину-прошлую с ее вечно кислым лицом , распатланую и в мешковатом халате туда, где ей было самое место - в пыльный , паутиной облепленный уголок воспоминаний , которые вспоминать уже не хотелось . А сама думала о короне – и улыбалась .

А вечером, проводив гостей, и наконец-таки взглянув на себя толком в зеркало - на раскрасневшуюся, взволнованную, улыбающуюся – и красивую незнакомку , к которой Нина уже потихонечку начинала привыкать - и учиться ее любить, а не ненавидеть, как она, в общем-то ненавидела Нину-прошлую , Нина удивилась . Потому что ожидаемой короны на ее волосах не было – и она вспомнила, что, оказывается, так и забыла раскрыть ларчик . В суматохе, да поздравлениях . “Ой, это как же? ” , - испуганно изумилась она, глядя бархатную коробочку со своими инициалами . Получается, она все придумала – и никакой короны сегодня на ее затылке не было . А ведь ей казалось, что гости иногда восхищенно посматривали - получается, просто в воздух над ее головой, как будто видели эту самую, сияющую драгоценностями диадему в ее волосах, да и она сама, вроде, как чувствовала … “Ну и ладно, ” – подумала Нина , “Во всяком случае, теперь уже точно я могу открывать - и надевать . Теперь то я уж подготовилась - и можно даже сказать весь вечер училась носить корону . Получилось, а ?” – спросила она – то ли сама у себя – у той незнакомки , которая смотрела на нее из зеркала , то ли у короны, дремлющей в недрах своего бархатного святилища - то ли у невидимого Квадратуса . “Возьмите с благодарностью то, что вам подарили – и научитесь это ценить – и носить , ” – вспомнила она его слова . “Я научусь , ” – пообещала она . И осторожно протянула подрагивающие от волнения пальцы – к застежке на алом бархате . И ей показалось, что она даже не успела прикоснуться к ней – как застежка легонько щелкнула и крышка (на каких-то тайных пружинках?) взлетела вверх , открывая замершей от восхищения Нине то, что она ждала и представляла – весь этот долгий день . И Нина зажмурилась на секунду – от звездного сияния – на дне открытой коробочки - и от собственного восторга . И рассмеялась - очень осторожно, но уверенно протягивая к НЕЙ руки. Потому что все оказалось совершенно так, как она представляла .

Корона была прекрасна .

Блеск и сияние. Звездное небо, в долю секунды сворачивающееся улиткой в трещину в черноте . Бесконечная чернота, слепленная огненными росчерками взлетающих комет . Звезды, выпавшие из траурного бархата - горсть потерянных расплавленных драгоценностей. Голос, выскользнувший искристой пылью из огненной сердцевины их сияния .

- Я не понимаю, - прошелестел он . – не понимаю …

- Что именно ? – поинтересовалась чернота, выплеснув ледяные сумеречные протуберанцы .

- Я не понимаю, как это получается , милорд …

- Что именно …- эхом хихикнула чернота, как будто передразнивая сама себя . Свет распался радугой , перетекая из одного цвета – в другой :

- Так ничтожно и так великолепно … Такой обман…Горсть песка, просыпавшегося сквозь пальцы … Они называют песчинки минутами и столетиями … Мы дарим им пустоту - в красивом ларце из бессмысленных слов …

- . . Они называют это надеждой …- неожиданно полыхнула чернота , дотрагиваясь до расползшейся радуги – и заставляя ее немного уменьшиться.

- . . Мы дарим пустоту – а они открывают ларец - и находят там то, чего нет…

- Раздоры и сплетни , яд и сталь …

- Это была Пандора … Самое странное, о падишах падишахов, что они находят всегда разное. Иногда – корону …

- Что странного , хм. . Квадратус ? – голос из черноты определился и вылепился на несколько мгновений , черный огонь вспыхнул , обливая чей-то силуэт - и снова рассыпался в искры . – каждому свое , разве нет – а ? Например тебе, ну, скажем…Точкус – Точкус -где-нибудь там - и тогда - где пересекаются параллельные прямые…

- Помилуйте, мессир … - застонал свет, заворачиваясь в сужающуюся спираль.

- Уж ты то должен знать , где, когда и зачем они пересекаются – насмешливо напутствовала его чернота .

- И все-таки, иногда это корона , - крикнул свет , протыкая ослепительным острием черноту - перед тем как –улететь? исчезнуть ? - и дать черноте с недовольным ворчанием зализать радужно сияющие края этой раны - так , как будто в ней никогда и не было звезд …