ДВЕРЬ В СКАЛЕ

Поначалу Бага вообще ничего не понял. Это уж потом он сообразил, что тут не обошлось без Коричневого Человека. Ведь и правда, встретил он эту образину, встретил у перевала, где три ручья, как будто нарочно, гад, поджидал. Вообще-то в городе Клохе Коричневого Человека почтительно называли горным эльфом, но Бага давно подозревал, что это обычный пещерный тролль с самомнением и больше ничего. Разве нормальный эльф будет день и ночь слоняться по горам, да еще в таком непотребном виде? В коричневом коротком плаще, из-под которого торчат кривые и волосатые голые ноги — не будь он духом, его давно побили бы за такое безобразие, — с капюшоном, надвинутым на лицо, так что видно только рыжую бороду дощечкой. Еще говорят, что тот, кто увидит его глаза, умрет. Видимо, от смеха, — добавлял про себя Бага. Ну чего ужасного может быть во взгляде придурка, который только и умеет, что колотить палкой по скале и кричать «Ха-ха-ха!» в ответ на любой вопрос или приветствие? Обут он в деревянные башмаки, которые так гулко стучат по каменистым тропам: туп-туп-туп. Иной раз в туман, или в дождь, или в сумерки идешь по горе, а сзади: туп-туп-туп. Оглянешься — никого нет. А все равно: туп-туп-туп. То спереди, навстречу, а то вдруг сразу сзади, догоняет. Видеть эту нелепую фигуру не так жутко, как только слышать на совершенно пустой дороге: туп-туп-туп…

Говорят, что Коричневый Человек охраняет сокровища гор от неправедных рук. Ну и пусть себе охраняет. Самому Баге до всех этих сокровищ было меньше дела, чем до вороны, сдохшей в прошлом году. Он и шел-то всего-навсего к старому Джеку-угольщику договориться о новой поставке. Запасы в кузнице подходили к концу, а дожидаться очередного базарного дня, когда Джек умоет рожу и придет в город выпить яблоневки, было некогда.

От перевала Трех Ручьев до Джековой хижины оставалось всего ничего, и вот тут-то Коричневый Человек Баге и повстречался. Шел он, как всегда, колотя тяжелой суковатой палкой по выступам скалы вдоль тропы — конец палки уже был весь измочален — и выкрикивал свое «Ха-ха-ха!», ни к кому не обращаясь. Ну, не чучело ли? Однако, Бага вежливо поклонился и даже сказал «добрыйдень», так как Коричневый Человек — все-таки дух, хоть и полный болван. Он даже, как положено, посторонился, чтобы пропустить стража перевала вперед. Но тот не пошел дальше, а остановился прямо посреди тропы и, надо думать, уставился прямо на Багу. Если, конечно, ему самому что-нибудь видно через капюшон, потому что снаружи не было видно не только глаз, но даже его носа.

На всякий случай Бага еще раз поздоровался и опять поклонился — может быть, их дух-оригинал не расслышал с первого раза. Надо ему прощать маленькие слабости: все-таки местная достопримечательность. А тот все стоял, слегка постукивая разбитым концом палки по каменистой тропе, и Бага тоже не мог идти, пока Коричневый Человек не освободит дорогу.

— Хорошая сегодня погодка, не правда ли? — буркнул Бага. Взять любезный светский тон у него совсем не получилось, но надо же было хоть что-то сказать. Да и какие манеры у кузнечного подмастерья, тем более полукровки? — Так это… Гуляете?

«Чтоб тебе провалиться! — добавил он про себя. — Ишь, стоит, точно корни пустил! Пьяный, что ли?» Коричневый Человек не отвечал, не говорил даже своего «ха-ха-ха», и Бага все сильнее злился. Хоть Коричневый Человек и болван изрядный, но все-таки настоящий дух, и от его внимания никому хорошо не будет. У Баги уже ныли ноги от желания поскорее свалить отсюда, но считалось невежливым уходить раньше Коричневого Человека, сначала следовало дождаться, пока он скроется из виду. А он вот не желает даже с места сдвинуться, как прирос!

— Так это… Я не знаю, что вы такое задумали, ваша милость! — опять заговорил Бага, у которого аж шерсть на загривке топорщилась от досады и нетерпения. Он не так чтобы боялся, но уж очень противно было стоять и ждать, пока сумасшедший дух окончит тебя разглядывать, и непонятно даже, что он там себе думает в своей дурацкой голове! — Только если вы насчет меня сомневаетесь, то напрасно. Я не за топазами и алмазами в каменных пещерах охочусь, мне до них и дела-то никакого нет, как и до жемчужин в море полуденном и до звезд, сияющих на черном бархате небес! — Эту белиберду он запомнил из песни, которую пел на празднике Имболг один пьяный менестрель, случайно забредший в «Ущербную Луну». — Я — честный кузнечный подмастерье из Клоха, иду к Джеку насчет угля, знаете небось старого пьянчугу, он вон на той горке у вас живет. Вот я к нему и иду. Хозяин велел, между прочим. Мастер Гаахт, сын Хокнука.

Коричневый Человек молча слушал все это, так же постукивая палкой, и все не уходил.

— Хозяин послал! — с нажимом повторил Бага. — И он, между прочим, мне загривок не почешет, если я полдня тут буду прохлаждаться. И если вы, ваша горная милость, думаете, что я тут по какому-нибудь нечестному делу, то зря! Если я полукровка и полуорк, то это еще не значит, что на меня надо всех дохлых крыс вешать! Так не будете ли вы любезны отправиться дальше, куда вам будет угодно, или вознестись на небеса, или нырнуть в ручей, или провалиться под землю, но уж как-нибудь дать мне пройти!

К концу своей речи Бага уже весь кипел: будь на месте Коричневого Человека простой человек, или простой орк, или даже простой надменный эльф из тех, что иногда появляются в Клохе в составе торговых караванов с запада, он давно бы уже взял негодника за шиворот и скинул с тропы. Хоть Бага и был всего-навсего полукровкой, благодаря ежедневной работе с тяжелым кузнечным молотом мышцы его были полны такой силой, что не всякий чистокровный орк из герцогской стражи мог его побороть. Силой Бага им почти не уступал, умения у них же поднабрался, а необходимость каждый день с самого детства защищать свое достоинство выработали в нем привычку пускать то и другое в ход, не долго раздумывая.

Но сейчас перед ним был даже не орк из герцогской стражи, а таинственный горный дух. Его молчание, капюшон на лице, бессмысленное вроде бы постукивание палкой по дороге внушали какой-то подсознательный ужас. Бага всегда недолюбливал сумасшедших, а дух-безумец будет похлеще любого буйного. И лес вокруг как-то нехорошо замолчал, и ветер затаился, озеро в распадке подглядывало издалека, чем у них тут кончится дело, горы прислушивались, притворяясь, будто думают о чем-то своем.

— Ну же, провалишься ты или нет! — рявкнул Бага, окончательно выведенный из себя, и даже стукнул кулаком по скале.

— Ха-ха! — как-то неуверенно отозвался Коричневый Человек. — Провалишься…

Бага оторопел. Не только он сам никогда не слышал, чтобы Коричневый Человек произнес хоть одно человеческое слово, но считалось, что это вообще невозможно! Голос у Коричневого Человека был гулкий и густой, но с перепадами, так что начало и конец слова он произнес, как из бочки бухнул, а середину пропел тоненько и ломко.

— Прова…лишь…ся! — повторил Коричневый Человек, хихикнул и наконец сошел с тропы. — Провалишься! — заорал он во все горло и пустился широкими прыжками вниз по склону, размахивая измочаленной палкой над головой и выкрикивая: — Прова — лишь — ся-а-а!!!

Бага прижался к скале, в ужасе глядя ему вслед, потом вытер рукавом взмокший лоб. Его пробирала противная дрожь, как будто по спине бегал пяток мохнатых гусениц с озябшими ножками. Больше всего ему хотелось вернуться назад в Клох, но, во-первых, именно в ту сторону умчался полоумный дух, а во-вторых, договариваться насчет угля все равно надо.

Всю дорогу до Джековой хижины Бага вздрагивал от каждого шороха и нервно озирался. Последними словами он ругал и себя, и Коричневого Человека: будь местный дух как все, ему бы точно не поздоровилось. Но вот наконец брод с тремя широкими камнями, служившими мостиком через ручей, вот дуб, под которым Джек имеет обыкновение отдыхать от праведных трудов, созерцая вечернее небо над горами, а вон там и его скособоченная избушка…

Но в том-то и дело, что избушки-то нет! Бага даже остановился и заморгал. Потом огляделся. Да нет, заблудиться тут негде. И яблоневки или хотя бы пива он с самой субботы даже не нюхал, а сегодня уже, слава богам, вторник. Но скособоченной избушки все равно не было, равно как и не скособоченной тоже. Был ручей, дуб и скала, а избушки не было.

И была дверь в скале — даже скорее двустворчатые ворота с округленным верхом. Каменные косяки были облицованы искусно вырезанными мраморными плитками, медные кольца на воротных створках были начищены и сверкали, почти как золотые. Возле ворот на травке валялся малорослый, но весьма плотный и коренастый мужичок с рыжей бородой и глазами навыкате. Бага даже остановился. Такой чудной породы он никогда не встречал ни в Клохе, ни в окрестностях, ни даже в Аптоне, куда мастер Гаахт со всем семейством однажды ездил к родичам из своего клана. Голова и кисти рук у привратника казались непомерно большими для такого небольшого тельца, зато шеи не было, похоже, вовсе; кожа казалась очень темной и грубой. В большое ухо было продето такое же большое кольцо. На первый взгляд Баге показалось, что оно из чистого золота, но этого, пожалуй, быть не могло. Поверх кожаного кафтана на привратнике была синяя накидка с капюшоном и воротником, закрывавшем грудь и плечи. По одну сторону от него стоял кувшин, а по другую лежало нечто вроде топора с очень длинным изогнутым лезвием, на длинной рукояти. Однако, при виде Баги мужик не стал хвататься за свое оружие и даже не пошевелился. В глазах его не отразилось ничего, кроме пьяноватого добродушия.

— Это… — сказал Бага, в изумлении остановившись. — Тут это… вроде домик стоял…

— Куда вы держите путь, о изысканный и красноречивый юноша, сын благородных родителей? — высокопарно осведомился привратник, по-прежнему лежа на спине и плечами опираясь о скалу.

Любому другому Бага за такое приветствие как следует врезал бы под челюсть с левой ноги, поскольку назвать его изысканным и красноречивым можно было только в насмешку. А за «благородных родителей» он бы голову оторвал, назад приставил и еще раз оторвал — «за маму» и «за папу». Но в облике беспечного привратника было столько безмятежного благодушия, что Бага только нервно сглотнул. Везет ему сегодня на сумасшедших!

— Я эта… насчет угля я… — наконец нашелся он, вспомнив, зачем вообще пошел сегодня в горы. Хотя и понял, что старым пьяницей Джеком тут и не пахнет.

— Какую фирму изволите представлять? — деловито-любезно осведомился привратник и ловко вытащил из-под спины дощечку, на которой явно вознамерился что-то записать.

— Да не с фермы я, а из города, из Клоха, от кузнеца, мастера Гаахта, — пояснил Бага. — Вот чудак, да зачем на фермах уголь, они дровами топят.

— В высшей степени справедливое замечание! — одобрил привратник и поднялся. Оказалось, что ростом он Баге ровно по грудь. — Прошу! Прошу во владения короля Лаурина! Поставками угля ведает достопочтенный мастер Клаверин, сын Флодира. Вниз, потом направо, потом второй поворот налево. Если забудете, у фонарщика спросите, он как раз там со своей тачкой лазит. Удачных вам переговоров!

— А где Джек-то? — Бага не мог понять, куда и к кому его посылают, но какой-то уголь тут и правда вроде есть.

— Прошу! — Вместо ответа привратник потянул за медное кольцо, и одна половинка ворот открылась.

И Бага сам не понял, как и зачем он туда вошел. Дураку ясно, что Джека тут нет и надо уносить ноги, раз кругом одни сумасшедшие — ну, день сегодня такой! Хотя бы до завтра отложить, а еще лучше, пусть мастер Гаахт сам идет. Он умный, его даже Огхарот, сын Торгана, начальник герцогской стражи, уважает. Но привратник говорил так уверенно и любезно, словно все это — самое простое и естественное дело. И Бага сам не заметил, как шагнул в темноту за воротами.

Впрочем, там оказалось не так уж и темно. Войдя, Бага сразу увидел впереди оранжево светящееся пятно. Оно давало достаточно света, чтобы разглядеть длинный коридор с лестницей, уходящей вниз. На гладко отшлифованных каменных стенах даже можно было разглядеть инкрустацию из желтовато-розового мрамора, несложный узор из ломаных линий, без особой тонкости и роскоши, но приятно разнообразивший гладкость стен. Дойдя до источника света, Бага остановился. Это оказался большой, размером с человеческую голову, шар из прозрачного стекла, без пузырьков, трещин и мути. Внутри шара сидел жук, величиной с крупный кулак, и от спинки его исходил этот оранжевый свет. Завидев посетителя, жук пошевелил усиками, и Бага на всякий случай поклонился ему тоже. Он бы не удивился, если бы жук с ним заговорил. Но тот ничего не сказал, и Бага пошел дальше. Он чувствовал себя малость обалдевшим: все это было совершенно непонятно, но почему-то имелось ощущение, что так и надо.

Ступенек через сто коридор перестал снижаться, ступеньки сменились гладким полом, тоже с узором, теперь уже черно-красным. Вскоре он разветвился на два, причем налево пол был темным, а налево — выложен светящимся узором. Помня, что ему нужно налево, Бага свернул сюда, но старался не наступать на синевато мерцающие камешки: ему казалось, это тоже жуки, наподобие тех, что сидят в стеклянных фонарях. Они попадались через каждые шагов двадцать. Ближайшие светили довольно тускло, но дальше по коридору виднелся яркий и напористый свет.

Впереди послышалось какое-то движение, не то скрип, не то стук. Навстречу Баге по коридору двигался еще один мужичок, такой же большеголовый и большерукий, тоже с бородкой и тоже ростом Баге по грудь, только в оранжевой накидке. Перед собой он толкал тележку. Возле светильника он остановился, деловито вынул едва мерцающего жука и сунул в ящик, стоявший на тележке. Тут же он приоткрыл второй ящик, и оттуда ударил яркий свет, как из сказочного сундука с несметными сокровищами. Но вместо сокровищ мужичок извлек такого же жука, только горящего, как маленькое солнце, и посадил его в шар. В коридоре стало совсем светло, и фонарщик заметил Багу.

— А чего это? — спросил Бага, кивая на тележку. — Они подохли, что ли?

— Нет, просто устали и проголодались, — фонарщик почтительно поклонился, ничуть не удивившись появлению совершенно незнакомого существа. — Пастись повезем, и через сутки будут как новенькие! А вы куда изволите держать путь?

— Так это… насчет угля я.

— Извольте идти прямо, а потом второй поворот налево. — Фонарщик еще раз поклонился и показал рукой направление, причем на его запястье ярко сверкнул широкий браслет с узором, и теперь Бага уже был уверен, что это золото. — Там увидите, верланы засветятся.

— Что?

— Под ногами у вас будут светиться камни, и вы пойдете по ним, — терпеливо пояснил фонарщик. — Удачных дел!

И он покатил свою жуковозку дальше. Бага проводил его глазами. Невысокий рост здешних жителей, бороды, накидки с капюшонами, изысканная и немного нарочитая любезность, все эти хитрые придумки вроде светящихся жуков и камней, указывающих дорогу… Все это что-то ему напоминало. Нет, в Клохе и окрестностях он таких чудиков никогда не видел. Но вот слышал… о чем-то подобном он явно слышал. Но рассказы эти еще менее претендовали на достоверность, чем баллады о девяносто восьми славных смертях сэра рыцаря Йурьюса Михаэля, лэндлорда Семесского.

Во втором повороте налево пол и впрямь засветился, и Бага свернул. Прямо перед ним оказалась настежь распахнутая дверь. За дверью была комната, посередине стоял стол, заваленный бумагами, свитками и книгами, а за столом сидел бородач с гусиным пером в руке. По краям стола стояли два стеклянных шара на узорных бронзовых подставках, а внутри них сияли два свежевыпасенных жука, но не оранжевых, а желтовато-золотистых. Такой свет был мягче и приятнее для глаз, да и узоры на стенах, как успел заметить Бага, выглядели тоньше и изысканнее.

Завидев на пороге Багу, хозяин кабинета тут же отложил перо и поднял большую голову, всем видом выражая готовность уделить ему необходимое внимание.

— Чем могу служить? — осведомился он. — Прошу, входите и присаживайтесь, — концом пера он указал на кресло, стоявшее с другой стороны его стола.

Бага подошел и сел на самый краешек. К такому обращению он решительно не привык: никогда в жизни ему не говорили «вы», не предлагали сесть и не пытались чем-нибудь услужить. Прямо как будто он не подмастерье-полуорк, а сам герцог Клохский. А тут даже не спрашивают, кто он такой, словно такие, как он, сюда толпами каждый день ходят.

— Я, это… — Бага прокашлялся, чувствуя себя до ужаса неуютно. Если бы ему тут каждый пытался врезать по загривку, это было бы легче. — Насчет угля я…

— Да, разумеется, это ко мне, — бородач закивал. — Клаверин, сын Флодира, начальник отдела внешних поставок. Вас интересуют оптовые или розничные закупки?

— А это что?

— Ну, будете ли вы брать сразу много, — охотно пояснил Клаверин, ничуть не смущенный дикостью гостя. — Если вы не знакомы с этой системой, то примите к сведению, что оптовые закупки обходятся дешевле до двадцати процентов.

— Пожалуй, да. Нам в кузне много надо, — решил Бага, выловивший в потоке незнакомых слов магическую формулу «обойдется дешевле».

— У вас металлургическое производство? — Клаверин оживился и стал еще любезнее. — Прекрасный выбор! Наш уголь отлично походит для ваших нужд. Вот, прошу, образец. Извольте видеть!

Он нагнулся, громыхнул под столом крышкой сундука и прямо на бумаги положил перед Багой кусок чего-то черного, блестящего и в полосочку.

Бага в удивлении нагнулся. Вместо угля ему пытаются всучить какой-то камень!

— Каменный уголь наилучшего качества! — с гордостью пояснил Клаверин. — Обратите внимание, как четко просматривается деревянная структура. Наш лучший сорт, минимум минеральных добавок. Теплотворная способность самая высокая, при сгорании практически не дает золы и горит без дыма. Попробуйте один раз, и вы сразу почувствуете разницу. Вы у кого изволите делать поставки?

— Да Джек тут есть один, — Бага оглянулся в сторону далекого выхода, хотя сильно сомневался, что старина Джек действительно есть здесь. — Я, того, к нему шел. У него тут домик стоял, а теперь ваши ворота и мужик с топором на палке. Куда Джек-то подевался?

— Ваш прежний поставщик находится на своем обычном месте. — Клаверин улыбнулся и стал поигрывать пером.

— То есть в глубоком запое! — по привычке хмыкнул Бага, потому что в Клохе на вопрос, где Джек, принято было отвечать «в запое».

Клаверин охотно улыбнулся, показывая, что понял шутку, и продолжал:

— Но дело в том, что сейчас вы в некотором смысле — я бы даже сказал, в самом прямо смысле — находитесь в другом ответвлении реальности. Если сейчас вы снова подниметесь на поверхность и пойдете назад, то на знакомом вам месте города Клоха вы не найдете. Нет, не волнуйтесь, ваш родной город никуда не делся, и даже нет никаких препятствий вам снова в него попасть, просто надо соблюдать некоторые условия. В сказках и легендах это называется «перейти в другой мир».

— Это я чего… — Бага нахмурился, — в сказку попал?

— Нет, зачем же? — Клаверин опять улыбнулся. — Мы не мерещимся вам, мы совершенно реальны. Но в той скале, возле которой живет Джек, нашего государства нет. А здесь у нас нет Джека, хотя в остальном миры довольно похожи. Между нашими мирами возможно сообщение, но… опять же, при соблюдении определенных условий. Я полагаю, что хотя вы и попали к нам впервые, все здесь увиденное не кажется вам уж совсем незнакомым?

— Нет, — Бага мотнул головой. — Что-то я про все это слышал.

— Разумеется, слышали. И в прежние века неоднократно существа из вашего мира проникали к нам, возвращались обратно и рассказывали об увиденном. Дверги — привычные персонажи ваших легенд.

— А! — Бага вспомнил. — Вот оно как называется!

— Именно так. Впрочем, наше самоназвание несколько другое, но легенды многих миров знают нас под именем цвергов, дверфов, гномов, наугримов, свартальвов, карлов, стиллфолк…

— Ага. Но говорят, это все сказки и ничего такого нет.

— В вашем мире двергов или им подобных существ действительно нет. Не ошибусь, если скажу, что кроме человеческой, в вашем мире обитают только расы орков и эльфов?

— Да. Еще, говорят, гоблины какие-то есть, а еще тролли попадаются.

— Гоблины, к счастью для вас, — такие же отголоски реальности иного мира, как и мы. А тролли у вас — не автохтонная раса…

— Чего?

— Не автохтонная раса. То есть, они не являются аборигенами, коренными жителями вашего мира, они лишь понемногу проникают в него из своего и заселяют пригодные для них территории. Но, к счастью, переход для них достаточно труден, и вы можете не опасаться нашествия.

— Так это я чего… в другом мире, что ли?

До Баги наконец дошло. Не отличаясь живостью и быстротой соображения, тупым он все-таки не был и понял, хотя и с некоторой задержкой, все, что мастер Клаверин пытался ему объяснить. То, что в Клохе считалось сказками, на самом деле было истинной правдой, только правдой другого мира, в который и до него, Баги, лазили какие-то везунчики… А теперь и он залез. Гоблины… Тролли… Коричневый Человек!

— И чего теперь? — Он поднял на хозяина угрюмый взгляд.

В сказках такие путешествия плохо кончались, а побывавший в ином мире в лучшем случае сходил с ума. Бага всегда считал, что ума у него не так уж много, но и того было жаль. Привык уже как-то помнить, какой башмак на какую ногу надевать и как ложкой за обедом пользоваться.

— Ничего дурного! — Клаверин успокаивающе улыбнулся. — Мы всегда рады наладить взаимовыгодное сотрудничество с жителями иной ветви реальности. Угля, равного нашему, смею вас заверить, ни в одном из ведомых миров больше нет.

— А…

— Серебро, имеющее хождение в вашем мире в качестве платежного средства, так же имеет хождение и у нас. Подумайте сами, зачем вам продолжать сотрудничество с Джеком? Этот кустарь-одиночка делает вам нерегулярные поставки весьма некачественного продукта, да еще и цены задирает выше Прочного Свода! — Клаверин бросил быстрый взгляд вверх. — А мы будем поставлять вам уголь гораздо лучшего качества, в любое время и в любом количестве, с заявкой всего лишь за один день. К тому же у нас гибкая система скидок, нацеленная на постоянное сотрудничество.

Бага мало что понял, но извлек серебряную полуэпону 1, которой его снабдил мастер Гаахт, и подал Клаверину. Тот принял ее без малейшего любопытства, только бегло глянул, как на хорошо знакомую вещь.

— Поскольку вы сегодня впервые у нас, мы сделаем вам скидку двадцать процентов и выдадим заказ прямо сейчас. — Клаверин взял со стола колокольчик и позвонил.

Тут же в комнату вскочил молодой дверг в серой накидке. Клаверин распорядился насчет угля и велел подать эля. Дверг убежал, вскоре другой принес на подносе две кружки.

— Прошу! За дальнейшее взаимовыгодное сотрудничество! — Клаверин любезно указал Баге на одну, а сам взял другую.

Бага принял кружку, которая была двое меньше тех, что использовались в орочьем квартале, осторожно понюхал бурую жидкость с рыжей пеной, хотел отхлебнуть, но передумал и бросил на хозяина подозрительный взгляд.

— А оно того… — Ему вспомнились кое-какие детали из сказок про «иные миры». — А я не забуду, откуда пришел, если это у вас выпью?

— Нет, разумеется! — Клаверин любезно и снисходительно рассмеялся. — Нам вовсе не нужно, чтобы вы забыли дорогу домой. Напротив, мы заинтересованы, чтобы вы вернулись в Клох с образцами нашего товара и приходили к нам еще неоднократно. Скажу больше. Мы были бы вам весьма признательны, если бы при вашем посредничестве нам удалось найти в Клохе и его окрестностях новых клиентов. Лично я отвечаю за сбыт угля, но мы располагаем также рудами различных металлов в различной стадии обработки, драгоценными, полудрагоценными и поделочными камнями, готовыми изделиями всех областей металлообработки, включая ювелирные изделия и амулеты. Наши посредники получают десять процентов от суммы каждой сделки.

— А чего же вы сами туда выйти не можете? — Бага показал вверх.

— Видите ли… — Клаверин повертел в пальцах перо. — Как я вам уже говорил, мы находимся в другом мире. И система миров так устроена, что проходы из одного в другой открываются только при определенных условиях. Один раз в тысячу лет сочетание необходимых условий может сложиться случайно. Их может создать сильный маг, но маги такого уровня встречаются редко, и, когда необходимый уровень ими достигнут, они становятся совершенно равнодушны к чьим-либо потребностям. Но проход так же может открыть один из троллей-переходников. Особенности этих существ таковы, что они не только сами переходят из мира в мир, но и могут давать эту способность другим. Но — не каждому.

— Коричневый Человек! — воскликнул Бага.

— Вы встречали его сегодня? — с готовностью подхватил Клаверин. — У нас его называют Браунир, и он совсем не так прост, как может показаться на первый взгляд. Ход его мысли непостижим, и в последний раз от открыл проход двадцать лет назад, когда к нам пришла наша драгоценная королева Виртинсиль, Звезда Прочного Свода, да не померкнет ее красота и не иссякнет благость! — Клаверин благоговейно глянул куда-то вверх. — Короче говоря, общение миров хоть и возможно, но затруднено, и мы, зная о возможности межмировой торговли, практикуем ее лишь от случая к случаю. Наладить постоянное сотрудничество нам до сих пор не удавалось. Но в вашем появлении здесь я вижу счастливый случай, который поможет нам все изменить к лучшему.

В кабинет заглянул давешний дверг в серой накидке и поклонился.

— Ваша партия товара готова, — Клаверин встал, и Бага тоже вскочил. — Вас проводят до границы. Или у вас есть еще какие-то вопросы?

Вопросов у Баги не было. Напротив, имелось острое желание выбраться наконец на свежий воздух и попробовать разобраться, приснилось ему этот все, или как.

За дверью кабинета его ждал дверг в сером и еще один, здоровый, ростом почти с самого Багу, с тележкой, нагруженной тремя увесистыми мешками.

— Желаю удачи и надеюсь на новые встречи! — Клаверин даже проводил его до дверей и поклонился на прощанье. Но Бага настолько обалдел от всего этого, что даже не чувствовал себя польщенным.

По коридорам, при оранжевом свете чудных жуков, дверг-верзила повез тележку куда-то в другую сторону. Сначала они шли пологим ходом, потом встали на нечто вроде плота с перильцами, и плот внезапно поехал вверх. Бага едва успел вцепиться в перильца. Внизу он мельком заметил несколько больших колес, опутанных канатами, а возле них пара двергов крутила какие-то ручки.

Поднявшись, плот остановился, дверг вывез тележку в новый коридор и распрощался с Багой у дверей, которые снаружи сторожил привратник с топором на длинной рукояти, но другой. Теперь Бага самостоятельно налег на ручку тележки и вывез добычу наружу, в дневной свет. В первую минуту вид снаружи показался ему совсем незнакомым, но тут же он с облегчением узнал западный склон Джековой горы. Вниз вела широкая дорога, которой, кстати, в его мире не было, а была узенькая полузаросшая тропинка, которой почти никто не пользовался.

— Эта, а как я отсюда в Клох-то попаду? — спросил Бага у привратника.

— А идите, как всегда ходите, — непринужденно ответил тот. — Только думайте про себя: мне, дескать, надо в Клох, а не в Двельярберг… А еще лучше не думайте, а просто ждите, что придете в Клох, как всегда, — туда и придете.

— Да, много думать — оно вредно, — согласился Бага и налег на ручку тележки.

Когда Бага вернулся, мастер Гаахт уже рычал от злости и грозил как следует начесать лентяю загривок. Однако, при виде добычи он сразу переменился в морде и стал осматривать уголь, обнюхивать, пробовать на зуб. В общем, здесь знали, что такое каменный уголь, но поблизости его не имелось, а возить издалека себя не оправдывало, да и качеством он был много хуже.

— Неужели старина Джек открыл угольные залежи в горе! — изумился Улган, старший сын Гаахта.

— Ну, ему теперь жизнь пойдет! — восхитился его приятель Инкатурх. — Больше деревьев не рубить, в яме не возиться — за него уже вся работа сделана!

— Дурень ты! — прорычал Гаахт. — Уголь копать — тоже та еще работа. Что, правда в наших горах нашел? — Он посмотрел на приемыша, прищурив глаза под косматыми седыми бровями.

— Вроде как в наших… — Бага даже не знал, как теперь отвечать. — Но только… в другой ветви реальности, во!

Толком поработать сегодня не получилось. То и дело приходили соседи и спрашивали, неуверенно отводя глаза: «А правда, Гаахт, что болтают… То есть я, конечно, не верю, но народ болтает, что подмастерье твой, ну, полукровка ваш, вроде бы в сказочном мире побывал и мешок золота оттуда принес, который, вроде того, дракон под горой сторожил… Ну, я-то смекаю, что того быть не может, но ребята болтают, а старуха моя все пихает: поди да поди, узнай, что там такое… Может, пойдем в «Луну», выпьем пивка, а ты нам все и расскажешь, а?»

Горы Ущербной Луны — то самое место, где, по легендам и сказания, зародилась когда-то раса орков и откуда расселилась постепенно по свету. Поэтому в каждом орочьем квартале каждого городка, куда добрались косматые дети гор в поисках лучшей жизни и честного заработка, обязательно имеется трактир под названием «Ущербная Луна». Уже никто не помнит, кто первый додумался так назвать это полезное заведение, но, видимо, имелось в виду, что яблоневка, светлое пиво и черный орочий эль наиболее способствуют просветлению памяти и даруют способность узреть духовным оком древнюю прародину.

В орочьем квартале Клоха, который ничуть не хуже других городов со смешанным населением, своя «Ущербная Луна» тоже была, и содержал ее Сиргух Одноглазый, бывший вояка из герцогской стражи, уволившийся по причине потери глаза, а на выплаченное жалование перекупивший трактир у бывшего, окончательно спившегося владельца. Вообще-то каждый день там имели право сидеть только отцы семейств и мастера, а подмастерьям и прислуге туда ход был открыт только в субботу. Чтобы, значит, за этот благословенный вечер они успели выпить недельную норму, за воскресенье отлежаться, а утром понедельника уже были на рабочих местах и ждали распоряжений, свежие и бодрые, как огурцы, то есть зеленые и в пупырышках. Но в ближайшие несколько дней в «Ущербную Луну» пускали всех. Молодые парни и подростки сидели на полу, потому что заведение вовсе не было рассчитано на такое количество народу. И было непривычно тихо. Вообще-то орочий трактир легко найти по звуку, потому что даже в мирном настроении орки горланят все разом и каждый считает своим долгом переорать другого. Но все слушали Багу. Третий вечер подряд он рассказывал о своем визите в мир двергов, и даже те, кто уже слышал, все-таки приходили опять.

И слушали так усердно, что когда на третий день, в четверг, у Сиргуха Одноглазого появился совсем не обычный посетитель, его поначалу никто не заметил. В городах орки вообще-то стараются вести себя мирно и лапам воли не давать, но на своей территории чужих не любят и не приветствуют. И люди, если есть какое-либо дело к оркам, стараются решать вопросы в воскресенье, в одном из трактиров на Рыночной площади, куда старшие орочьего квартала нарочно для этого приходят. И уж точно мало кто пойдет в орочий квартал поздним вечером, да еще в одиночку.

Однако, именно так все и было. Заметил гостя Бага, потому что он один сидел лицом ко входу и увидел, когда дверь вдруг приоткрылась, впустив невысокую, тонкую, совсем не орочью фигурку.

От удивления Бага даже замолчал. Фигурка была здесь вызывающе неуместной. Маленькая и таинственная, в темном плаще с опущенным на лицо капюшоном, она заметно выдавалась из привычной обстановки родного квартала, и Бага сразу понял, что к нему пришло продолжение недавнего приключения.

Заметив, что он смотрит на дверь и молчит, остальные тоже стали оборачиваться, вынимая трубки изо рта и отставляя тяжелые кружки.

Поняв, что привлекла внимание, фигурка сделала маленький шаг вперед и сняла капюшон.

По рядам сидящих орков прокатилось низкое утробное рычание — от удивления. Гость оказался не просто человеком, а еще и женщиной — молодой девушкой с гладко заплетенной косой, как носят служанки и прочие девицы из трудового простонародья. На ней была обычная юбка из синего сукна, с длинными завязками на левом боку, белая рубашка и серая шерстяная шаль крупной вязки, сколотая на груди круглой медной брошкой, самой дешевой, из тех, что в рыночные дни продают сотнями. Но вот лицо ее никому не показалось бы обычным. Не так чтобы она была очень красива, хотя, на вкус орков, все человеческие девушки слишком бледны и худосочны. У нее было округлое лицо с маленьким прямым носом, большие глаза с легкой косинкой наружу, широкий, решительно сжатый рот — но в ней чувствовался ум, сила и еще какая-то неоднозначность, как будто она не только то, что видно каждому, но и нечто совсем другое.

«Полукровка!» — осенило Багу. Но уж совсем не орочья полукровка, как он сам. Тонкая кость, белая кожа, роскошные волосы и яркие искры в глазах, цвет которых он в полутьме трактира не мог рассмотреть, сразу вызывали мысли о чем-то далеком, недостижимом, но прекрасном до головокружения. Короче, в ней явно присутствовала эльфийская кровь, что делало все происходящее еще более удивительным. Чтобы эльф или хотя бы полуэльф вообще заметил существование тупых, косматых, грязных орков? Не смешите. Заметить это дикое племя возвышенные Перворожденные, дети Королевского Места 2, могут разве что как цель для своих волшебных луков, и то если орки ну очень мешают им жить.

Орки молча смотрели на нее, даже не зная, как на это реагировать. Эльфийских женщин вообще мало кто видел, эльфы-мужчины, изредка приезжающие с торговыми караванами по своим непонятным делам, обычно пренебрегают человеческими женщинами, поэтому полуэльфы встречаются еще реже всех прочих полукровок. И этакая редкость — в орочьем трактире, одна и почти ночью?

— Что это за барышня? — наконец нарушил молчание старый Шамдуд, как самый старший здесь. Орки вообще очень строго придерживаются иерархии, особенно в оседлой жизни, и всегда знают, кому первому положено говорить. — Разве ты не знаешь, девушка, что здесь орочий квартал?

— Знаю, — ответила девушка.

Она старалась держаться невозмутимо, но видно было, что ее всю трясет. Да и мало кто не затрясся бы, видя вокруг себя четыре десятка орков — угловатые приземистые фигуры, темные плоские морды с глубоко посаженными узкими глазами, широкими зубастыми пастями, из которых клубами вырывался вонючий трубочный дым. Нежное обоняние полуэльфы, конечно, страдало, и она изо всех сил старалась не закашляться.

— Зачем же ты пришла? Здесь — наша земля, и по уговору с горожанами Клоха и герцогом мы имеем право, чтобы на нашей земле нас не беспокоили.

— Я не хочу… никого беспокоить. Я ищу одного чело… одного орка. Полуорка. По имени Бага.

Полуэльфа посмотрела прямо на Багу. Даже в полутьме отличить полуорка от чистокровных орков не составляло труда. Он не удивился, что это цветочное создание пришло именно к нему, но при старших не имел права ответить, пока они не позволят.

— А зачем ты его ищешь? — осведомился Шамдуд и снова сунул в рот трубку.

— В городе говорят, что он побывал в мире двергов. В ином мире.

— Похоже, что так, — старый орк важно кивнул и выпустил клуб дыма.

— Я хотела бы расспросить его об этом, — сказала полуэльфа и снова посмотрела на Багу.

— Все мы хотим расспросить его об этом. Но… мы дозволим тебе остаться с нами и послушать, если ты попросишь.

— Я… хотела бы… побыть здесь и послушать, если вы позволите, — послушно повторила полуэльфа, и видно было, что ей тяжело обращаться с просьбами к каким-то там вонючим оркам.

Но Шамдуд вполне оценил ее решимость быть любезной и благосклонно кивнул. Тут же несколько молодых освободили целую скамью и указали гостье, что она, дескать, может сесть. Целая скамья ей одной была ни к чему, но по орочьим обычаям мужчины и женщины всегда сидят на разных, а значит, коли возникла необходимость в женской скамье, приходится освобождать ее всю. Полуэльфа села, подобрав полы плаща и завернувшись, точно хотела отгородиться от враждебного мира.

— И вот, стало быть, он мне предлагает, — продолжал Бага, когда морды, трубки и кружки снова обратились к нему. — У них там, значит, и железа этого, и меди, и олова, и серебра, и золота полно, а могут они и руду продавать, и выплавленный металл, хоть топоры готовые, что надо, короче, то и продадут. И если я, скажем, им на все это дело покупателя найду, то из тех денег, что от него получат, они мне каждую десятую монету заплатят.

Бага теперь не смог бы вспомнить те изысканные и мудреные слова, которыми изъяснялся достопочтенный мастер Клаверин, но суть он понял и вполне мог объяснить.

— А нас-то эти умники без работы не оставят? — забеспокоился Магдуд, кузнец-оружейник. — Если топоры из другого мира таскать, то мы-то с голоду не подохнем?

— Так ведь вся торговля через наши руки пойдет! — вразумлял его Гаахт, который тоже был орком не из тупых и быстро понял, какие выгоды обещает открытие. — Во-первых, на торговле наживемся. А во-вторых, те дела, которые сами делаем, покупать не будем. Вот, золотые кольца ты не куешь и я не кую. Кольца можно возить. А топоры сами куем — топоров не надо. Все это в наших руках. Подумаем, что и как, чтобы беды не вышло.

Разгорелся спор. Полуэльфа в это время проявляла признаки беспокойства: торговые дела ее совсем не интересовали. Наконец, видя, что на Багу не обращают внимания, она подошла к нему и заявила:

— Надо поговорить!

— Мастер Гаахт! — отведя взгляд от ее лица, Бага был вынужден сначала обратиться к хозяину. — Ты разрешаешь мне поговорить с этой девушкой?

На лице полуэльфы отразилось изумление и даже негодование: что за дикие обычаи, при которых здоровенный лоб не может без спросу ни слова сказать?

— Поговори, — невозмутимо позволил Гаахт. Ему тоже было любопытно, с чем она пришла, но не мог же он унизиться до того, чтобы самому расспрашивать какую-то женщину, да еще чужих кровей.

— Ну? — Бага обернулся к девушке.

Ничего лучше он не придумал. Ее присутствие его смущало, поскольку на орочьих девушек она была совсем не похожа, а других он видел только издалека. По одежде это была простая служанка, но в глазах Баги полуэльфа казалась загадочной и изысканной, как сама леди Ирмилинда, дочь герцога Клохского. От этого он был неуклюж более обычного и сам на себя за это сердился.

— Лучше выйдем. Здесь очень шумно, — прокричала полуэльфа. Орки уже общались в привычной манере, то есть во все горло и все одновременно, и Бага с девушкой едва слышали друг друга, хотя стояли почти вплотную.

— Можно пойти наверх! — Бага кивнул на лестницу. — Там есть комнаты…

— Как ты смеешь! — возмутилась полуэльфа. — Ты что подумал? Ты за кого меня принимаешь? Я хочу с тобой поговорить о двергах!

— Это ты чего подумала! — Бага ухмыльнулся. Его посчитали бессовестным хамом, но почему-то от этого ему стало легче. — Поговорить надо — так там тихо.

— Пойдем наружу. Я не из тех, если ты еще не понял, которые ходят в верхние комнаты в трактирах со всякими…

— Полуорками! — окончил Бага. — Косматыми, грязными и вонючими. Так тебя никто силой не тащил, сама пришла.

— О Покровитель! — Полуэльфа сжала кулаки и подняла скорбящий взор к потолку. — Пойдем на улицу.

— Там дождь, — Бага посмотрел на ее влажный плащ.

— Растаять боишься?

— Ну, ладно, идем, — Бага вздохнул и двинулся вслед за полуэльфой, которая с явным облегчением пробиралась к двери.

На улице было тихо и прохладно, дождь, к счастью, перестал, и только с крыш иногда срывались крупные капли. Тусклый масляный светильник блеклым пятном отражался в половинке медного таза, которая служила «Ущербной Луне» вывеской. Да, это вам не жуки в стеклянных шарах. Интересно, а жуков можно прикупить? Вся клохская знать будет платить по золотому солиду за штуку.

— А там, у двергов под землей, освещают жуками, — сказал Бага. — Особые такие жуки. Они их днем пасут на солнце, а потом жуки сутки светятся. А потом их заменяют новыми, а старых выносят опять пастись.

Полуэльфа стояла у стены, плотно завернувшись в свой плащ, и по ее лицу было видно, что до диковинных жуков ей нет никакого дела. Что несколько удивительно для того, кто на ночь глядя явился в орочий квартал нарочно для того, чтобы послушать о чудесах подземного мира. Впрочем, Бага, не будь дурак, и сам уже догадался, что ее интересуют не розничные и оптовые (или тележные — для малограмотных) поставки угля и металлов…

Продолжение читайте в журнале «Реальность Фантастики №10(14) за сентябрь 2004».