ПОГОНЩИК ОБЛАКОВ

Мак Сим

Бывают же и в августе дни, похожие на осень: не то чтобы холодно было, но прохладно; дождя нет, но по небу плывут светло-серые облака. Быстро плывут. А тишина — летняя еще. Каникулы, многие уехали в отпуск. Другие, как мои родители, на работе. В десять часов утра улица совсем пуста. Чувствуется, что лето собирается уходить. Как и я в этот день. Не сбегать из дома, не отправиться куда-то или за чем-то. Просто уходить. Без подготовки, без причины. Я надел летнюю куртку и обувь, взял из шкафа полторы плитки шоколада, начатую и целую. Мне было двенадцать лет. Конечно, далеко я тогда не ушел. Но ушел. Так было нужно.

Я до сих пор толком не могу объяснить это, я даже не помню, какой именно это был день. Много позднее, уже взрослым, я даже стал сомневаться — а может быть, это ложная память, приснилось когда-то? Но вот настроение мое я помню точно, собственно, это единственное, что осталось в памяти от тех дней: живешь как будто в пустоте, или в вате, в тумане каком-то — друзья мои все уехали с родителями, я читал давно уже прочитанные книги, вообще-то я тогда много читал, а городская библиотека закрыта. Дни все одинаковые, через неделю я уже не знал, что именно делал весь день до возвращения родителей. Телевизора у нас тогда еще не было. Да, давно это было. Радио слушать я мог, но делал это редко. И это не по нашему радио, а через открытое окно, из какой-то соседней квартиры я услышал песню, из которой отчетливо помню только конец — может быть, я вообще только конец и расслышал:

...туда, где этой грусти нет

пойду своей дорогой вслед

за облаками.

И я пошел. Сперва по нашей улице, по Садовой то есть, потом свернул на главную — тоже довольно узкую и плохо мощеную дорогу, мимо магазинов и ресторана за церковью. Ресторан, кажется, был закрыт еще, развеселая его вывеска каким-то нелепым бесформенным красным пятном болталась, раскачиваемая ветром. Наткнулся на пустую консервную банку, и пиная ее, пошел — мимо автобусной остановки и дальше. Так и шел бы за своей пустой банкой... Но когда я ею случайно попал в столб дорожного знака и ее отбросило назад, я обернулся и увидел за собой единственного прохожего на пустой улице.

Я в маленьком нашем городишке многих знал, но этого человека еще никогда в жизни не видел. Он неторопливым шагом давно идущего путника брел по улице и поглядывал то на небо, то себе под ноги. Он был высок, худ и немолод. С борода проседью, потрясающе огромная шляпа и какая-то невероятная темно-серая хламида. Да еще и длинная тяжелая суковатая палка. Я остановился и стал ждать. Мне тогда казалось — этот человек настолько велик, что закрывает собой всю улицу и, двигаясь меж домов, цепляет полями шляпы черепичные крыши. Но, когда незнакомец подошел поближе, оказалось, что он ничуть не больше обыкновенного мужчины. Хотя, может быть, все-таки больше. Чуть-чуть.

— Здравствуй. Как тебя зовут? — сказал он и, не останавливаясь, пошел дальше, но сделал рукою знак идти за ним. — Ты извини, я не могу остановиться — дела...

— Я понимаю, — сказал я, ничего не понимая, развернулся и догнал незнакомца. Банку я бросил. — А какие у вас дела?

— Очень-очень важные. Будь они хоть чуточку менее важными, я занимался бы чем-нибудь другим. Так как все-таки тебя зовут?

— Тим. А вас?

— Никак. Когда-то у меня было имя, как у всех, но это было очень давно, и я все позабыл. — Он вздохнул и замолчал, задумавшись. Мне стало неудобно.

— А куда вы идете?

— На северо-запад, к морю.

— А зачем? И почему идете туда, а не едете?

— Так нужно.

— Вы не хотите мне ничего рассказывать. Почему?

— А зачем это тебе? Или кому-нибудь еще.

— Так, — ответил я, — интересно просто.

Мы прошли немного молча.

— А почему у вас в городе никого нет?

— Лето же. Каникулы. Все уехали, — ответил я, хотя прекрасно знал, что только мои друзья все уехали. Но большой разницы тут не видел.

— Каникулы, — сказал незнакомец немного грустно. — Не работают. А я уже забыл, что можно ничего не делать.

— А вы и сейчас работаете? Сейчас, когда идете здесь и разговариваете со мной?

— Да, я всегда на работе. И уже очень давно.

— А что вы сейчас делаете? Или вообще?

— Я пасу облака.

— Как это — пасете облака? Это же не коровы.

— Нет, облака это не коровы, но очень на них похожи. Иногда.

— Не понимаю, — сказал я и остановился.

— Чего тут непонятного? — проговорил незнакомец и, оглянувшись через плечо, спросил: — А что, старик Вернер с Садовой еще жив?

Я быстро догнал его и, забежав немного вперед, заглянул в лицо.

— Не знаю я старика Вернера. Вообще на Садовой, по-моему, никакие Вернеры не живут.

— Жаль, я так надеялся его здесь встретить. Он ведь очень любил сидеть на скамейке под вязом.

— Вяз там есть.

— Знаю. Я там сегодня проходил.Только Вернера не было.

— А вы его знали?

— Немного. Давно. Похоже, что очень давно.

Мы снова замолчали. Мне было неловко говорить дальше, я не знал о чем спросить. Так, молча, мы вышли на окраину. Дальше начинались сады, за которыми вдалеке темнел лес похожий на давно некрашенный забор.

— А может, у него Вернер — не фамилия, а имя? — я додумался спросить.

Незнакомец помолчал немножко, потом оптветил:

— Вот этого не помню даже. А ты и вправду в Садовой всех знаешь?

— Знаю. Я сам там живу... Жил.

— Жил? — Человек повернул голову и бросил на меня испытывающий взгляд. — А ты куда идешь?

— Да просто так... Иду. Своей дорогой... — «...вслед за облаками», но это я уже не произнес, как будто неловко стало.

Он только молча, почти незаметно кивнул.

— Подождите, — я сказал. — Давайте немного постоим.

— Я не могу стоять, я не должен стоять, у меня очень важное дело.

— Ну пожалуйста, всего одну минуточку.

Незнакомец медленно, очень медленно шагал, но все-таки шагал дальше. Отойдя шагов десять, он вдруг остановился и, резко обернувшись, спросил:

— Пойдешь со мной? Если хочешь, я возьму тебя с собой к морю.

— Зачем? — удивленно спросил я.

— Я должен идти. Я не могу не идти. Но я могу взять тебя с собой. Видишь эти облака — это мои облака. Я гоню их к морю, на водопой.

— Зачем? — снова спросил я.

— А потом я погоню их на юг, и там будет идти дождь. Знаешь, как редко на юге бывает дождь?

— Но зачем? — в третий раз спросил я.

— Я не знаю. Так надо.

Незнакомец опустил голову, постоял минуту и, не говоря ни слова, развернулся и пошел дальше. Отойдя немного, он взмахнул своей длинной палкой, как если бы это был кнут. По небу раскатился удар грома, чуть приглушенный ватными горами облаков, и они будто бы быстрее побежали туда, на северо-запад, куда уходил странник.

Я оглянулся на городишко, серый и провинциальный, за моей спиной. Я колебался. Когда я снова посмотрел в ту сторону, куда ушел незнакомец, того уже не было видно. Пустая дорожка, по которой ветер гнал обрывки позавчерашних газет. И облака, толкаясь, спешили куда-то туда, за горизонт, на северо-запад, к морю.

А я повернулся и пошел домой. Я до сих пор живу в этом городе. Часто уезжал, но никогда — надолго. Теперь уже никуда больше не уезжаю, завел обычай вместе с другими стариками сидеть под вязом, этим самым, и смотреть, как своей дорогой плывут облака. Но погонщика я больше не увидел. Пожалуй, это не те уже облака.

Август 2003 / апрель 2004