ЗАВТРА ВТОРОЙ СВЕЖЕСТИ

М. Каганская, З. Бар-Селла, И. Гомель. Вчерашнее завтра. Книга о русской и нерусской фантастике. Москва, 2004. — Изд-во РГГУ, ISBN 5-7281-0336-7, — 328 c. тираж 1 500 экз

В советское время один мой знакомый купил своей маленькой дочке пластинку с постановкой «Кота в сапогах». Через пару дней он у нее эту пластинку отобрал и стал слушать сам, периодически восклицая: «Ну, ребята! Ну, дают! Вы только послушайте, на что они намекают».

В похождениях маркиза Карабаса он усмотрел антисоветский подтекст.

Самое смешное, что, быть может, так оно и было. С одной стороны, сами режиссеры и драматурги отвязывались в мультиках и детских радиопостановках («куда идет король, большой секрет,/ а мы всегда идем ему вослед,/ величество должны мы уберечь/ от всяческих, ему ненужных встреч»), с другой — наметанный глаз советского интеллигента усматривал намек даже там, где его не было.

* * *

Последние пятнадцать лет отучили нас от высокого искусства читать между строк (будем надеяться, что и впредь эта способность нам не понадобится), но, как и всякое искусство, оно сохранило своих верных поклонников…

Выпущенная Российским гуманитарным университетом книга Майи Каганской, Зеева Бар-Селлы и Иланы Гомель «Вчерашнее завтра. Книга о русской и нерусской фантастике», представляет, как говорится в аннотации, «исследование теоретических и литературных аспектов жанра научной фантастики. Впервые предложена теоретическая модель генезиса жанра, а именно, принципиальное тождество концепций, характеризующих все без исключения (курсив мой, — МГ. ) произведения жанра и доктрин поздней гностики».

Похоже, что нам обещают потрясающее открытие, хотя лично я о родстве фантастики и гностики что-то где-то уже слышала, и, боюсь, не я одна. Впрочем, не удивительно, что для исследователей это оказалось открытием, если учесть, что они далеко не всегда сопровождают свои статьи справочно-библиографическим аппаратом и практически никогда — ссылками на работы фантастоведов.

При этом в тексте попадаются грубейшие методологические ошибки. Так, М. Каганская в статье «Роковые яйца» утверждает:

«Что до… симбиоза НФ и детектива, то она… типична и для жанра в целом и для Стругацких («Отель «У погибшего альпиниста»») в частности. Хотя с точки зрения классического детектива этот союз так же подозрителен, как союз рыжих, и автор, переносящий мотив, разгадку, а заодно и виновника преступления в космос, должен подлежать дисквалификации (см. «За миллиард лет до конца света»; на том же недостойном приеме основан роман Ст. Лема «Следствие», в силу чего, вероятно, и не переводился на русский язык) — мезальянс неизбежен».

Иными словами, Каганская упрекает фантастов, что они нарушают правила «Клуба детективов» — но кто из фантастов утверждал, что в этом клубе состоит? Что же до романа Лема «Следствие» (это тот, где из моргов Англии по необъяснимым причинам начинают убегать трупы), то он скорее всего долгое время не переводился именно по причине своей мистической интриги, но все-таки был переведен и опубликован в «Лениздате» в 1990-м году. Я вполне могу предположить, что «Роковые яйца» Каганской были написаны раньше, но ведь сам сборник вышел в 2004-м!

Сами же «Роковые яйца» Каганской, занимающие несколько листов печатного текста, посвящены теме «подкидышей» «каммереровского» цикла Стругацких. Позиция самой Каганской, что называется, вполне «простругацкая», но интерпретация текста выглядит примерно так:

… «Уход к звездам, как синоним смерти — одна из древнейших поэтических метафор, отчего «звездолет» — этот предмет первой научно-фантастической необходимости — сразу приобретает гротескно-трагические очертания, особенно вблизи пронумерованной как почтовый ящик концлагеря, Черной Дыры ЕН 2000056…

Поясняю словосочетание «посмертный ребенок — при всей грамматической правильности — не слишком укоренено в языке и реальности. Зато современный русский язык давно обогатился устойчивой идиомой «посмертная реабилитация». Да, Стелла Абалкина и Вячеслав Цурюпа были посмертно реабилитированы, на что недвусмысленно указывает именно номер Черной Дыры — 200056, который я уверенно дешифрую как ХХ-56, то есть ХХ съезд КПСС, имевший место, точнее, время, в (19)56 году!

…день рождения Левы приходится на 6 октября. 6 октября 1973 года началась четвертая арабо-израильская война, известная как Война Йом-Кипур, или Война Судного Дня.

Для доказательства предлагаю вместе с М. Каммерером, взглянуть на лист 66-й личного дела Абалкина Л. — донесение, адресованное Экселенцу и касаемое Левы. На обороте донесения Каммерер видит «какой-то печатный текст арабской вязью».

«Я поймал себя на том, — вспоминает он, — что чешу в затылке, и вернулся к листу №1. — то есть, к исходным анкетным данным подследственного. Иными словами, следователь чувствует какую-то связь между арабской вязью и обстоятельствами Левиного рождения, но понять, в чем она, не может».

Иными словами, статья, которую, по словам самой Каганской, отличает «неподдельная легкость и художественное остроумие» (она и на самом деле очень смешная), расшифровывает «Жука в Муравейнике», как некое «Послание Стругацких к евреям». Смысл которого состоит примерно в следующем: «евреи, помните, что вы избранный народ, за которым, стоит лишь вам осознать свою национальную идентичность, начинают охотиться всякие Каммереры и Экселенцы».

Самое забавное, что такая, основанная на вполне произвольных допущениях, трактовка — наподобие толкования значка «Эльбрус» на сгибе локтя у одного из «найденышей» как символа дивизии «Эдельвейс» — действительно может быть в текст вчитана . Любой достаточно сложный текст позволяет вчитать в себя множество смыслов (зачастую взаимоисключающих), и тема «опасной инаковости» может не без оснований ассоциироваться с «еврейским вопросом». Но сводить текст к одному, пусть и важному для интерпретатора, но, в конечном счете, произвольному смыслу — это все равно, что рассматривать «Солнце всходит и заходит» как отражение солярного мифа.

* * *

Во второй части сборника трех авторов, соединенных между собой, как говорится в предисловии, «внутрисемейными узами», Э. Бар-Селла язвительно анализирует то «Тайну двух океанов» Адамова, то какой-то роман-гипотезу «Ведьма» Юрия Тупицына (из текста статьи я даже не смогла понять, когда и где эта самая «Ведьма» вышла). И даже обширная и вполне внятная статья, посвященная «Солярису» Лема, в сущности, повторяет собой тезис Вл. Гакова из статьи «Мудрая ересь фантастики» — предисловия к сборнику «теологической» фантастики «Другие небо» (М., 1990). Цитируя для иллюстрации своих положений Фому Аквинского и Дж. Фрезера, Э. Бар-Селла Гакова, естественно, не упоминает.

При этом Бар-Селла, человек интеллигентный и демократически настроенный, кроет Адамова и Тупицына, что называется, за дело. Но, как мне кажется, с некоторым опозданием… Точно так же, как запоздала его теологическая трактовка «Соляриса», о которой не писал уже только ленивый.

* * *

Илана Гомель, третий участник сборника, во-первых, объясняет нам, что Стругацкие активно использовали в своих текстах метод аллегории, во-вторых (в отличие от Каганской, обрушившейся на фантастов за их неумение стоить детективные сюжеты), рассматривает всю фантастку как некий онтологический детектив (в чем я, пожалуй, могу с ней согласиться). Правда, опирается она при этом на тексты 50-х — 80-х годов, как и в остальных своих статьях — «Лолита в Стране Чудес (секс в американской научной фантастике)», или «Супермен в массовой культуре».

Увы, ни «Левая рука тьмы» Урсулы Ле Гуин, ни «Опрокинутый мир» Приста, ни романы Фармера и Филиппа Дика к «современной литературе», как заявлено в анонсе, никакого отношения не имеют, ибо уже несколько десятилетий, как классика.

Аннотация книги предназначает ее для «студентов филологических и политологических специальностей, изучающих непрямые способы внедрения идеологий в общественное сознание…».

Лично я могу тоже порекомендовать эту книгу, но скорее, как иллюстрацию своеобразного типа мышления диссидента 70-80-х, чем как взвешенный научный труд.