РЫЦАРИ ВСМЯТКУ

Аделаида Фортель

— Корнюша, а что у нас сегодня на завтрак?

— Омлет с беконом, кофе и поджаренный хлеб.

— А-а-ай, не хочу омлета. Надоело. К тому же омлет был совсем недавно, во вторник.

— Тогда блинчики.

— А разве сегодня уже воскресенье?

— Нет, принцесса, сегодня пятница.

— Но блинчики у нас по воскресеньям.

— Верно, блинчики по воскресеньям, а по пятницам омлет.

— Тогда почему мы ели омлет во вторник?

— Потому что вы отказались от вареных яиц.

— Яйца! Терпеть их не могу! Тем более всмятку. Безвольные они какие-то. С виду крепкие, а стукнешь ложкой — скорлупа, как бумага, мнется. Дальше ее слупливаешь — белок. С виду белый и упругий, а стоит копнуть поглубже — течет сопливой жижей.

Принцесса осеклась: есть слова, которые принцессам говорить не следует. Но их так много, что за всеми не уследишь — то одно, то другое обязательно вырвется наружу. Вот и сейчас выскочило «сопливая». Принцесса сконфуженно посмотрела на дракона, но он — сама деликатность — как раз в этот момент полез в камин проверять, не засорилась ли труба.

— Вы что-то сказали, ваше высочество? — невинно переспросил он, выгребая пузом на каменный пол дорожку золы.

— Нет-нет. Вернее, я сказала, что омлет было бы и правда неплохо. Только поджарь, пожалуйста, хлеб получше. До коричневой корочки.

Дракон упорхнул на кухню, и, глядя, как ловко он лавирует между колоннами замка, принцесса загрустила: лучше бы он был таким же, как дракон соседки Аделины. Дракон Аделины не летает по замку, а с трудом протискивается по коридорам, а потому Аделине приходится все делать самой: и готовить, и стирать, и натирать мастикой полы. Но зато ее дракон выглядит настоящим. Нет-нет, Корнишон, конечно, тоже настоящий и даже огнедышащий, но слегка неправильный: очень маленький, принцессе по пояс.

За окном что-то запищало. Принцесса прислушалась, соскочила с кровати и выглянула в окно. Так и есть: внизу по холму ползла черная точка. Карабкалась по дорожному серпантину вверх, словно жук-навозник. И пищала, пищала, пищала, не переставая.

— Корнюша, — закричала принцесса. — К нам рыцарь скачет!

— Уже? — дракон поставил на столик серебряный поднос с завтраком. — Рановато, вроде бы, еще для визитов, девяти часов нет...

— Убедись сам.

Писк стал громче, и теперь в нем явственно слышались интонации боевого рожка. Корнишон суетливо затеребил завязки передника — не гоже дракону являться на бой в таком конфузливом бабьем виде.

— Можешь не торопиться, — усмехнулась принцесса. — Я тебя никуда не пущу.

— Ну, сколько можно, принцесса! Надо мной уже посмеиваются окрестные драконы — дожил до тридцати восьми лет и еще копья не нюхал.

— Я сказала — в шкаф! — рявкнула принцесса.

Это было неправильно — принцессы не должны рявкать, как генералы на плацу. Это неженственно. Но проще нагрубить Корнюше, чем давить на его больные мозоли, объясняя, что по причине своего убогого роста он с рыцарями сражаться не способен. Корнишон этого никак не мог понять и, заслышав рыцарский рожок, всегда рвался в бой — дух-то у него был настоящий, драконий. Но принцесса запирала Корнюшу в шкафу и прятала на груди ключ. Сами посудите, какой же это бой, когда рыцарь в доспехах, с мечом и на коне, а дракон ростом едва выше овчарки. Это не бой, а убийство. За долгие годы совместного существования принцесса здорово привязалась к Корнюше. И это тоже неправильно: принцессы не должны жалеть своих драконов. Принцессы должны их ненавидеть и мечтать от них избавиться. Но жизнь тем от сказки и отличается, что в ней всегда все получается не так, как задумывалось. Да и перед рыцарями неловко: они через тридевять земель едут, мечтают о подвиге, а тут вместо подвига — всего лишь драка с огнедышащей овчаркой.

Звуки рожка переросли в рев. Значит, рыцарь уже добрался до замковых ворот и въехал под арку. Принцесса поправила прическу и вышла навстречу спасителю. Встала на парадной лестнице между двух римских ваз и приняла горделивую позу. Внизу бухнуло, словно на пол бросили мешок ломаных подков — рыцарь спешился. Заголосил рожок, и эхо испуганно заметалось по каменным сводам замка.

— Дракон, порождение поганого племени, выходи на честный бой!

Ну-ну, ждите!

Рыцарь нетерпеливо побряцал оружием, еще потрубил, покричал и, не дождавшись ответа, начал подниматься, звякая коваными сапогами, по лестнице. Принцесса приосанилась. Из-за мраморных балясин сначала показался пучок перьев, потом шлем, похожий на перевернутый котелок, серебряный панцирь, круглый щит, тонкие ноги с шипастыми наколенниками и ослепительные шпоры.

— Вам кого? — надменно спросила принцесса.

Рыцарь поклонился так низко, насколько позволяли доспехи.

— Я — Рыцарь, Не Открывающий Своего Образа, — прогундосил он, не поднимая забрала. — Пришел сразиться с драконом и освободить Прекрасную Принцессу.

Ужасно правильно и до смерти пафосно! Сразиться, освободить, Прекрасную... Ну, что ж, поглядим, насколько хватит рыцарской закалки.

— А его нет дома. Что-нибудь передать?

— В таком случае, я его, с вашего позволения, подожду.

— Ждите, — равнодушно пожала плечами принцесса и пошла в западную комнату вышивать крестиком.

Рыцарь недоуменно потоптался на месте и побрякал следом. Сел в кресло напротив и уставился на проворно снующую иглу. У него невыносимо чесалась спина, но хоть как-то это обнаружить рыцарский кодекс не позволял. Рыцарь терпел, выпрямившись в струнку, и тоскливо молчал, не зная, с чего начать разговор. А принцесса ехидно молчала в ответ — тебе надо, ты и разговаривай. Ей самой нестерпимо хотелось есть, но если сейчас пойти за серебряным подносом, на котором давно остыл омлет, придется и рыцарю предложить чаю. А тогда он, не приведи господи, пригреется и совсем не захочет уходить. Лучше потерпеть полчасика. Но организм принцессы терпеть не умел и громко буркнул животом.

— Что это? — тотчас вскинулся рыцарь. — Ваш дракон?

Принцесса покраснела и мысленно прокляла свое происхождение, при котором непозволительно даже бурчание в желудке.

— Вы о чем? — холодно спросила она. — Лично я ничего не слышала.

— Простите, померещилось, что где-то поблизости рычит дракон. Долгий путь, знаете ли, аскетический образ жизни, усталость, лишения...

Точно, напрашивается на чай, догадалась принцесса, и мстительно улыбнулась:

— Такова рыцарская доля, не так ли? Всегда в пути, всегда в бою. Если бы вы были принцессой, вы бы спали до полудня и вышивали крестиком.

— Нет-нет, — спохватился рыцарь. — Вы меня неверно истолковали. Я счастлив родиться рыцарем и служить мечом и копьем господу. Меня пьянит зов рожка и звуки битвы! Меня будоражит и наполняет жизнью вид вражеской крови! Я...

— Если вам жарко, можете снять шлем.

— Что? Ах, нет... Благодарю, мне не жарко. А что, ваш дракон часто отлучается?

— Бывает.

— И надолго?

— Когда как. Когда на два дня пропадет, когда на месяц.

— И как давно он ушел?

— Утром. И в довольно игривом настроении. Насколько я его знаю, раньше чем через неделю не вернётся.

Обычно в такие моменты рыцари начинали нервничать. В силу своей воинственной природы и высокой конкуренции они терпеть не могли проволочек. Узнав, что нужно ждать целую неделю, они под благовидными предлогами откланивались и отправлялись в соседний замок, где их благополучно съедал дракон Аделины. Но этот рыцарь промолчал.

— Так что, если вам угодно, — продолжила принцесса. — Вы можете пока съездить к соседям и попытать счастья там. Это не далеко, часа два пути...

— Благодарю. Я, с вашего позволения, еще подожду.

«Да будь моя воля, — раздраженно подумала принцесса, — ты бы тут вообще не появился!» Она неосторожно укололась иголкой и ойкнула, слизывая с пальца кровавую капельку. Вид крови ничуть не взбудоражил рыцаря. Он даже не предложил даме чистого платка — сидел, как серебряный истукан, мерно сопя сквозь дырочки забрала.

Вечерело. В окне спелым яблоком повисло закатное солнце, полиловели холмы. Желудок принцессы давно перестал рычать и тоскливо скукожился. Рыцарь прел под доспехами и украдкой слизывал скатывающиеся по щекам капли пота. Дракон уснул в шкафу, пуская по полу спальни струйки дыма. Во дворе замка грустно вздыхал рыцарский конь. Принцесса тоже начала клевать носом и решила, что, пожалуй, на сегодня достаточно. Она отложила вышивание и поднялась:

— Достопочтенный рыцарь, позвольте проводить вас в гостевую комнату.

— Не стоит беспокоиться, ваше высочество! Настоящие рыцари спят там, где расположили на ночлег своих верных скакунов.

Ну что ж. Иногда и настоящие принцессы спят там, где заперли своих драконов.

— В таком случае, я провожу вас в конюшню.

Ангар во дворе уже давно не был конюшней. Корнишон вытащил оттуда все загородки и заколотил в стены большие гвозди, чтобы развешивать на них военные трофеи. Но, поскольку на счету дракона не было пока ни одного поверженного рыцаря, ангар пустовал. А жаль, подумала принцесса, глядя, как к одному из гвоздей Рыцарь привязывает коня, жаль, потому что этим корявым стенам и правда очень идут серебряные украшения.

— Доброй вам ночи, Рыцарь.

— И вам спокойного сна, Принцесса.

Пустое пожелание — какой уж тут сон! Было ясно, что рыцарь подобру-поздорову не уберется, а, стало быть, столкновение Корнишона с ним неизбежно. Из создавшегося положения существовал только один выход — рыцаря придется уморить самой принцессе. И лучше прямо сейчас, пока он не проснулся. Говорить грубости и бурчать желудком принцессы не должны, но травить неудобных людей этикет им позволяет. Принцесса покопалась в тумбочке, вытащила покрытый паутиной пузырек и, стараясь не будить эхо замка, на цыпочках пошла к ангару. Рыцарь спал, обняв за шею коня. И спал, вот незадача, в доспехах, прикрывшись щитом. Как отравить рыцаря, когда у него на ушах шлем, а рот под забралом, принцесса не знала. Она аккуратно ухватила край забрала и потянула вверх. Заржавевшие петли скрипнули, и рыцарский конь открыл глаза.

— Т-с-с-с... — прошептал он. — Не шумите, вы его разбудите. А он так устал...

Принцесса опешила от неожиданности — говорящие кони ей до этого не встречались. Говорящий конь — это тоже глубоко неправильно. И пока она, открыв рот, прикидывала, хватит ли в пузырьке яду, чтобы свалить еще и лошадь, конь, нежно-нежно уложил рыцаря на солому, поднялся и сделал самый настоящий книксен.

— Позвольте представиться, ваше высочество: к вашим услугам рыцарская лошадь, в прошлом Мэри Эн, рыцарская прачка. И, пользуясь случаем, позвольте попросить у вас аудиенции. Поговорить бы надо...

Принцесса суетливо сунула пузырек в карман и кивнула в направлении кухни замка.

— Пойдемте туда.

Оказалось, что лошади, сделанные из прачек, умеют сидеть на стуле, подперев голову передними копытами, и пьют вино тазиками.

— Понимаешь, — всхлипывала лошадь, роняя в тазик крупные слезы. — Он сказал, что прачка ему больше не нужна, потому что доспехи не стирают, а надраивают полировочной пастой. Вот и пришлось стать лошадью.

— И он с этим согласился?

— А чё ж нет-то? Прачка ему не нужна, а лошадь очень даже. Правда, он немного стесняется, что я не конь. Говорит, что рыцарям мужские лошади полагаются. Но пол переделывать ведьма отказалась.

— Вот сволочь!

— Верно! Та еще тварь! Видала, какой хвост мне дала куцый? Перед другими кобылами стыдно.

— Да при чем тут ведьма? Рыцарь твой сволочь!

— Не, подруга, ты просто его не знаешь. Он благородный. Он хороший — ни разу меня не стукнул, даже тогда, когда я его лучшую рубашку утюгом прижгла. Он чувствительный: увидит кошку колченогую — плачет. Он... Он просто на прачке жениться не может. Только на принцессе...

Она всхлипнула и уронила морду в тазик. Потом шумно выхлебала вино, утерлась копытом и, пододвинув тазик к принцессе, попросила:

— Еще налей. Хорошая ты баба, принцесса. Душевная...

— А ты — дура! — злилась принцесса. — Как можно было так себя изуродовать?

— Любовь зла, подруга. И лошадью станешь, коли другого пути остаться с любимым нет.

— А ты их искала? — злилась принцесса. — Ну, отвечай, искала другие пути или как?

— Ну да... Хотела эту блажь из головы выкинуть и замуж выйти. За садовника. Думала, нарожаю ребятишек, погрязну в домашней работе — будет мне не до любовей. Только рыцарь, как это узнал — садовника уволил. А с ним заодно всех холостяков рассчитал. Сильно меня ревновал, — лошадь хвастливо закинула ногу на ногу и покачала копытом. — Я симпатичной девкой была. Груди — во! — не обижайся, подруга, но тебе не чета, хоть ты и принцесса. И зад — будь здоров — что вот эта бочка. Да и остальное — ноги, там, талия — все на месте. Но главное, коса у меня была всем на зависть — ниже пояса. Густая, белая... Даже ведьму завидки взяли, потому-то мне такой убогий хвост и присобачила. Сама-то, торба старая, от старости протерлась до залысин. Да ладно, чего сейчас об этом... Еще налей, а?

— Значит, ты была красавица, и он тебя любил, но лошадью стать не помешал, так?

— Ага.

— А если бы ты была принцессой?

— Женился бы как миленький.

— Ну, значит, надо сделать тебя принцессой и всего мороки!

— Легко сказать! — лошадь грустно икнула. — Принцессой родиться надо.

— Не обязательно! Можно и по-другому. Вот мы сейчас папе письмо напишем и попросим, чтобы он тебя удочерил. Будешь вполне официально принцессой, ни один стряпчий не подкопается.

Лошадь счастливо улыбнулась. Принцесса до этого момента только слышала выражение «лошадиная улыбка», а тут смогла оценить ее воочию.

«Дорогой папа, у меня все хорошо. Только в замке по утрам ужасно холодно, и Корнишону приходится вставать ночью, чтобы протопить...»

— Кто такой Корнишон? — спросила лошадь.

— Мой дракон.

— Ишь!

«Я не болею, не волнуйся. Рыцари, по-прежнему, не едут».

— Чё, правда, не едут?

— Случаются, конечно, только я их не пускаю. Но, сама понимаешь, папе этого знать не обязательно. «Как здоровье мамы? Передавай привет нянюшке, горничной, кухарке, дочери конюха, главному министру, воеводе...»

— А короче никак нельзя? — изнывала от нетерпения лошадь.

— Не, я редко пишу. Они мои письма всем дворцом читают, поэтому надо никого не пропустить. Потерпи, скоро к делу перейдем. «...генералу, казначею, церемониймейстеру, дворецкому, сестре Клавдии, сестре Камиле, брату...»

Лошадь задремала, уронив на стол голову, и тихонько ржала во сне. Принцесса закончила уважительный список и толкнула ее локтем.

— Просыпайся, к главному переходим. «Дорогой папочка, я по тебе очень скучаю и безмерно тебя люблю. А еще есть у меня к тебе крохотная просьбочка. Ты не мог бы удочерить мою лучшую подругу, а то ей надо замуж выходить, а ее...» — принцесса задумалась. Написать «рыцарь» нельзя, папа скажет, сама за него замуж выходи. Написать «садовник», конечно, можно, но тогда папе надо предъявить веские причины, по которым садовник обязательно должен жениться на принцессе. — «... а ее садовник дал своему папе-садовнику торжественную клятву, что женится только на принцессе. Милый папочка, от тебя зависит счастье влюбленной пары»

— Припиши еще «и жизнь». Меня как-то рыцарский повар в театр водил, так там влюбленные отравились ядом, когда им пожениться не дали. Я так плакала, так плакала...

— Отличная мысль! — похвалила принцесса лошадиную смекалку и приписала «...и жизнь».

Потом добавила поцелуев для матушки, сестриц и братьев, запечатала письмо королевским перстнем, разбудила дракона и отправила его во дворец родителей.

— Все, теперь надо немножко подождать. Ты не волнуйся, Корнишон шустрый, одно крыло тут, другое там — вмиг обернется. Главное, чтобы папа еще спать не лег.

Корнишон, и правда, вернулся быстро. Положил письмо на стол и деликатно удалился, хотя проницательная принцесса видела, что он изнывает от любопытства. Что касается лошади— та просто стонала от нетерпения. Принцесса разломила печать и начала читать. Сперва написанное мелким маминым почерком:

— »Дорогая доченька, мы были безмерно счастливы получить от тебя весточку, хоть и журили тебя слегка за то, что ты нам так редко пишешь. Но мы понимаем, каково тебе сейчас, и желаем тебе стойкости духа при выполнении главной романтической задачи всех принцесс. И пусть господь благословит тебя и, сокращая время твоего ожидания, пошлет к твоему замку достойного твоего положения, ума и красоты рыцаря». Последнее явно папа диктовал, — пояснила принцесса лошади и продолжила. — «Тебе в ответ передают горячий поцелуй брат Александр, сестра Камила, сестрица Клавдия, посылают низкий поклон дворецкий Леопольд, церемониймейстер Апполинарий, казначей...»

— А, может, пропустим уважительную часть, а?

— Давай, сама от этих занудств засыпаю, — принцесса проскочила мелкий почерк и начала читать написанное крупными буквами с сильным оттиском. — «Относительно твоей просьбы, дочь, сообщаю, что она не может быть удовлетворена. Говорю тебе это со всей родительской строгостью, дабы больше не было подобных поползновений. Сама представь, в какой хаос погрузилось бы королевство, если бы король начал направо и налево раздавать королевские титулы! И лишь верность отцовской клятве, свято чтимой описываемым тобою простолюдином, тронула мое сердце». Выходит, правильный мы ключик подобрали!

— Читай! Читай дальше! — сучила копытами лошадь.

— Прилагаю к письму королевскую грамоту с печатью и моей подписью, согласно которой твоя подруга может считаться принцессой. Ее имя и ремесленную принадлежность тебе придется вписать самостоятельно, поскольку ты забыла их указать.

— И-и-и-и... — счастливо заржала лошадь. — Где бумага-то?

— Вот она. Читаю «Королевская грамота дана простолюдинке _____ в том, что с сегодняшнего дня она является особой королевской крови в звании принцессы без претензий на наследство и королевскую геральдику».

— Это как?

— Ну, герб на ворота вешать не имеешь права.

— И не надо нам герба! У рыцаря свой есть. Красивый. С лилиями.

— Тогда вообще никаких проблем. Нам осталось только твое имя и звание вписать. «Мэ-ри Эн, рыцарская лошадь». Все! Я тебя поздравляю, подруга, ты теперь принцесса!

— Ура! — заржала лошадь и захлопала копытами. — Пусть теперь попробует не жениться! Пойдем, его разбудим, а?

Она выскочила из кухни и во весь опор поскакала в конюшню. Принцесса побежала было следом, но потом остановилась. Не подобает принцессам вмешиваться в чужие сердечные дела. Даже если эти дела их очень интересуют.

— Дорогой, — заржала с порога лошадь. — У меня прекрасные новости! Мы наконец-то можем пожениться, я теперь принцесса!

И осеклась, потому что рыцарь в ответ никакого восторга не выказал.

— Где ты была? Я спрашиваю, где ты шлялась всю ночь?

— Как — где? Тут я была. Добывала королевский титул, между прочим...

— Значит, ты спала с драконом! Отвечай мне правду, глупая кобыла, спала?

— Вот еще! Я вообще не спала! Мы с принцессой сидели на кухне и писали письмо ее папе королю. А он прислал ответ и грамоту, по которой я...

— Ты всегда была лгуньей! Где это видано, чтобы король-отец знал о месте заточения своей дочери и не предпринимал шаги к ее спасению!

— Ха! Да он сам ее сюда посадил! И все так поступают! Ты думаешь, откуда вообще берутся эти замки, драконы и вечный рыцарский подвиг?..

— Прекрати! Прекрати немедленно болтать о том, о чем не имеешь ни малейшего представления! Ты всего лишь лошадь, а до этого была всего лишь прачкой. Вот и говорила бы про овес и мыло!

— Дудки! — обиделась лошадь. — Я теперь принцесса. О чем хочу, о том и говорю. И тебе придется с этим считаться!

— Под седло! — взвыл рыцарь. — Знай свое место, лошадь! Под седло! Немедленно! Я сказал!

— Иди к черту! — Мэри Эн с королевским достоинством повернулась к рыцарю задом.

Возмущенный рыцарь схватил плетку, замахнулся, но стегнуть принцессу не успел — в конюшню ворвался дракон.

— Что вы себе позволяете, достопочтенный рыцарь! Такое обхождение с августейшими особами недопустимо. И я, королевский дракон при исполнении своих служебных обязанностей, допустить подобное бесчинство не могу. Защищайтесь!

— Отлично! — взревел рыцарь. — Я готов принять бой! Я обрушусь на тебя всей мощью рыцарского оружия! Мэри Эн, ко мне!

— Вот еще! Тебе надо, сам и скачи.

— Мэри, дорогая, пойми, сейчас не время для семейных ссор! Ты видишь, меня вызывает на бой огнедышащее чудище, и если я... Если ты... — рыцарь замялся, не зная, как лучше сформулировать такое привычное, но вдруг ставшее деликатным действие. — Словом, без твоей помощи мне не справиться.

— А разве принцессы помогают рыцарям сражаться? — язвительно фыркнула лошадь. — Нет уж, я буду вести себя, как положено.

Она гордо вытянула шею и стукнула копытом:

— Благословляю вас на бой, о, благородный рыцарь! Пока звенят мечи, и льется кровь, я буду молить господа, дабы он послал вам победу. Вперед, мой бесстрашный рыцарь! Вас ждет великая награда — верное сердце принцессы и... — она сконфуженно посмотрела на свои передние ноги. — ... и ее копыто.

Рыцарь растерянно обернулся. Он увидел принцессу, которая так и не смогла победить собственное любопытство. В конце конюшни вызывающе бил хвостом дракон. Рыцарь неуверенно шагнул к нему. Будучи не в седле, он чувствовал себя до крайности неловко, поскольку бой терял самые необходимые параметры: натиск и стремительность. Рыцарь сделал еще один шаг, унылое звяканье которого повисло в полной тишине, словно муха в паутине. Конюшня вдруг стала невероятно длинной, а дракон напротив — странно маленьким. Раньше рыцарь не замечал, как бывает велико расстояние до врага, и как, оказывается, сложно и страшно преодолевать этот путь. Он ухватил меч двумя руками и покрутил над головой, рассекая воздух, но это действие не прибавило ему уверенности, а напротив, заставило чувствовать себя еще глупее. Так что, когда рыцарь наконец-то дошел до дракона, желание биться у него совсем пропало.

— Ну, так что? — спросил дракон. — Биться будем?

Рыцарь смущенно кашлянул:

— Надо бы.

— Ну, давай, начинай.

— Вам куда предпочтительнее — в голову или в брюхо?

— Да куда хочешь, мне все равно.

Рыцарь занес меч и тут же в отчаянии опустил:

— Не могу. Вы безоружны, а потому я не могу, кодекс не позволяет...

— Перестань манерничать! — прошипел Корнишон. — Пришел биться — бей. Дамы смотрят.

Рыцарь снова замахнулся, но дракон буквально за секунду до удара успел плюнуть огненным сгустком в серебряный панцирь.

— Ай! — рыцарь выронил от неожиданности меч. — Вы меня обожгли!

— Падай, — подсказал дракон. — Падай, а то дамы тебе не поверят!

Рыцарь рухнул на землю, взметнув облачко пыли. Дамы испуганно взвизгнули и бросились его поднимать.

— Мой герой! — стонала лошадь, нежно облизывая забрало. — Мой герой, ты жив!

— Корнюша, как ты мог? — возмущалась принцесса. — Ты его чуть не поджарил! Да снимите же с него доспехи, он сейчас испечется!

— Не надо! — решительно отмахнулся рыцарь. — Не надо ничего снимать, мне уже значительно легче.

— Ах, мой милый! — счастливо лепетала лошадь. — Я даже не догадывалась, как глубоко твое чувство! В одиночку... Против дракона... За меня... Я согласна! Я согласна немедленно стать твоей женой!

— Постой, как это — согласна? — рыцарь поднялся на ноги. — Я ведь не победил дракона, я проиграл. Любая принцесса должна меня за это презирать.

— Разве? Хм... — она озадаченно обернулась к принцессе. — Я должна презирать?

Принцесса пожала плечами:

— Только в том случае, когда рыцарей вокруг много. А сейчас все равно выбирать не из кого, бери что есть.

— Слышал! — обрадовалась Мэри Эн. — Препятствий нашему браку нет! Ну, пойдем же! Подруга, где у вас часовня?

— Но это невозможно! Потому что... Потому что у меня нет обручальных колец! — пытался выкрутиться из дружески поддерживающих его рук, лап и копыт рыцарь.

— О, пусть эта мелочь не омрачает вашего праздника, Рыцарь! Корнюша, пожертвуй молодоженам свою парадною цепочку.

С золотой цепи легко сняли одно звено — ровнехонько севшее на безымянный палец жениха, еще десяток звеньев приспособили на «запястье» невесты. Рыцаря запихнули в крохотную часовню и закрыли на засов дверь. Корнишон точными плевками зажег свечи, потом завел патефон, и звуки церковных гимнов заполнили часовню.

— А священник? — не унимался рыцарь. — Обряд невозможен без священника, а его здесь нет!

— О, и это не составит проблемы, — осклабился дракон. — Мой духовный сан к вашим услугам, сэр! Перед тем, как отправиться с принцессой в замок, я прошел обучение в церковной семинарии — на том настоял его величество. Ну-с, начнем. Невеста готова?

— Готова, — крикнула из-за двери принцесса. Она отодвинула засов, и увитая газовой занавеской Мэри Эн вышла на ковровую дорожку. Глядя на ее неумолимую поступь, рыцарь обреченно вздохнул и встал у алтаря.

Утром молодожены отправились домой. Принцесса помахала им вслед кружевным платочком, а Корнишон выпустил струйку дыма.

— Вот и все, — грустно сказала принцесса. — Снова будем скучать и ждать рыцарей. Корнюша, а что у нас сегодня на завтрак? Только не говори: яйца! Терпеть их не могу.

— В таком случае — рыцари всмятку, ваше высочество. Снаружи панцирь, внутри нежнейший белок.

— Копнешь поглубже, течет соплями, — усмехнулась принцесса. — А может, этот рыцарь оттого и не открывал забрало, а, Корнюша? Боялся вытечь?

Они долго смотрели, как пеший рыцарь и его молодая жена спускаются по холму. Прощально сверкнул серебряный шлем новобрачного и утонул в густом ельнике вместе с белым крупом принцессы Мэри Эн — бывшей прачки и лошади.