ПОЛНЫЙ ИМПРИНТИНГ

Александр Лайк

— ...погасите бенгалку, вони же столько, уже невозможно!..

— И чем тебе не нравится, порох, селитра — истинно мужские ароматы!

— ...пошли на балкон...

— А не холодно?

— Люди! Человеки! Или я говорю, или вы заткнитесь!

— Говори...

— Говорю. Значит, главное в летоисчислении — точка отсчета. Отправная точка. Репер. Понимаете? Год Синей Воды. Я не знаю, что там у них в этот год с водой произошло, но она явно запомнилась аборигенам синее обычного. Год Темного Солнца. Это, конечно, уже Малайзия, но явно затмение. Как в песне об игоревском полку. Помните? Ворогам вищуе гыбель таемнычэ цэ знамэння! Потом появляются сверхъяркие мгновения истории. Олимпиада! Никогда такого не было, чтоб из-за игры — и на земле мир, и в человецех благоволение. Какая уж тут Синяя Вода? Второй год Олимпиады, третий... опаньки! Вторая Олимпиада! Понимаете? Импринтинг!

— Мы все понимаем, Санек. Дай-ка мне во-он тот огурчик, Паша, уж больно он замечательный...

— Уж какие пошли люди до чужого добра жадные! Этот?

— А что такое импринтинг?

— Запечатление. Ну как цыплята на курицу... типа.

— Ага. А тут лиса и полный импринтинг.

— Потом появляются первые абстракции. Это как раз время перехода — по курсу логики, помните? — от конкретного мышления к абстрактному. Мы построим город. Нет, не город, а Город! Город-сад! У Лены Михайлик, помните? «Этот город, который — город, который — Город!» И соответственно — кавырнадцатый год от Основания. Тут Азимов как раз шикарно врезал своим «Фаундэйшн».

— Поручик! Налейте водки, блин! Три минуты осталось, я обязан подготовить почву для шампанскаго! И, мадемуазель, ежели вас не затруднит, пододвиньте ко мне анянясов! Кситати, ананасы в шампанском — это Черный или Белый?

— Зеленый, блин!

— Поручик, я вас укоряю!

— Сатисфакцию?..

— Сапиенти — сатис, а вам, поручик — фак! Цию.

— Та-ак... где мои перчатки?!

— Вообще-то это Северянин. Игорь. Удивительно вкусно, искристо и остро! Весь я в чем-то норвежском! весь я в чем-то испанском...

— Женечка, кинь в него селедкой и полей малагой!

— Северянин... какая замечательно новогодняя фамилия!

— Псевдоним, мать!

— Псевдоним?!

— Да, братья, синий новогодний снег, который через полторы минуты станет прошлогодним...

— Люди! Договорить д-дайте!

— У вас минута, докладчик. Стригин, открывай шампанское. Да не это, урод! Абрау-Дюрсо, вторая бутылка слева. Да не зеленая, прозрачная, скотина!! Дальтоник, что ли?

— Потом импринтинг расширяет абстракцию. Мы — сегодня. Мир — сотворен. Когда? при пра-пра-пра... ну вы поняли. Значит, мне — сорок четыре, папа меня сделал в тридцать один, дед его сделал в тридцать восемь и так далее... мы живем... я честно не помню... ну там, в семь тысяч тридцать каком-то от сотворения.

— Леночка, ты умом дернулась?

— Почему? Буржуи пьют с ананасами...

— И рябчиками!!

— Эстеты — со льда, а я — со снегом!

— Потом появляется индивидуальный мотив. Личностный. Но он не отменяет абстракцию, господа! Прошу обратить внимание, не от точки импринтинга — распят и воскрес — а от Рождества Его!

— Ага, а потом выясняется, что он родился в самом лучшем случае дней за пять до эры от Рождества Его...

— Поручик, такие мелочи...

— Елку опрокинешь, паразит!

— Наливайте!

— Президента выруби на хрен!

— Ага, а куранты? Я обожаю куранты.

— Кстати, правильно пить не с первым ударом, а между шестым и седьмым...

— Ш-шит! Оно ж от батиста не отстирывается!

— Зато будет что вспомнить.

— Поехали!

— Ура!

— Ну, за будущее!

— Санька, салют! Красотень! Ух, фиолетовый! С золотом!

— Звездное небо, двадцать баксов маленькая ракета.

— С прибытием в два ноль ноль пять, господа.

— А что это так бабах... ни фига себ...

Тишина.

Мерно и веско, как капли со сталактита, тикают хлопки одинокой ладошки.

Полный дзен.

В лесу беззвучно обрушилось вековое дерево.

Первый день.

Второй.

Третий.

Раз, два, три... двенадцатый год от новой Точки Отсчета. От Полного Импринтинга.

Жаль, что некому считать. И нечего. И незачем. И вот разве что если однажды...

(Далее бетон чудовищно оплавлен и ничего не помнит.)