ФРОДО И АРАГОРН, КАК «ПРАВЕДНЫЕ ЯЗЫЧНИКИ», ИЛИ СТАЛ БЫ ГЭНДАЛЬФ КАТОЛИКОМ?
Павел Парфентьев. Эхо благой вести: христианские мотивы в творчестве Дж.Р.Р. Толкина. М.: ТolkienTextsTranslation; Толкиновское общество Санкт-Петербурга, 2004. 322 с. (серия «Tolkienistica Rossica Magna»).
Есть истины настолько очевидные, что лишний раз говорить о них как бы не принято. «Ну-у, все ведь знают, что Толкин писал «Властелина колец», основываясь на «Старшей Эдде» и кельтской мифологии! А еще он был католиком, и поэтому мораль, этика, философия там христианские...»
Утверждения, вроде бы, верные, но... Но если копнуть глубже, дальше общих мест вряд ли кто-нибудь продвинется. В лучшем случае проведут параллели между Голгофой и Ородруином. Собственно, не будем себя обманывать: большинству читателей довольно и этого.
Ну а остальным, тем, кто как раз любит копать поглубже, книга Павла Парфентьева «Эхо благой вести: христианские мотивы в творчестве Дж.Р.Р. Толкина» покажется небезынтересной. Круг ее читателей состоит из нескольких, отчасти пересекающихся аудиторий. Разумеется, к ним относятся любители Толкина, от фанатов до тех, кто произносит его имя без благоговейного трепета. Также те, кто всерьез интересуется вопросами веры и проблемами органичного соединения религиозных воззрений в фантастике. Наконец, книга будет интересна литературоведам самых разных мастей и примкнувшим к ним «любопытствующим».
П. Парфентьев знает, о чем пишет: сам он российский католик, историк Церкви, в сфере его научных интересов история российских католиков византийского обряда и советских преследований Католической Церкви. Вместе с тем Парфентьев один из основателей Толкиновского общества Санкт-Петербурга. Такое уникальное сочетание интересов позволило автору «Эха...» использовать в работе, с одной стороны, много богословских источников, с другой же не только тексты «Властелина колец», «Сильмариллиона» и «Хоббита», но и практически недоступные отечественному читателю «Неоконченные предания Нуменора и Средиземья», двенадцать томов «Истории Средиземья», множество англоязычных монографий, посвященных Толкину, научные статьи и проч.
В то же время, работая над первой частью монографии, Парфентьев оказался в парадоксальной ситуации. Рассказывая о жизни Толкина, его взглядах на веру, религию, Церковь, автор волей-неволей вынужден был обращаться к двум книгам, которые изданы на русском и почти наверняка прочитаны целевой аудиторией его монографии. Это книга Х. Карпентера «Джон Р.Р. Толкин. Биография» (вышла в «ЭКСМО» в 2002 г.) и издание писем Толкина (издано «ЭКСМО» в 2004 г.; см. рецензию в «РФ», №5 (9) за 2004 г.). В первой части монографии Парфентьев цитирует обе эти книги буквально страницами. Там же он подробно разбирает знаменитое эссе Толкина «О волшебных историях». Пожалуй, обильное цитирование в данном случае не пошло на пользу: многое из того же Карпентера вполне можно было пересказать своими словами без ущерба для монографии.
Далее Парфентьев приступает к детальному анализу и сопоставлению корпуса текстов Толкина, посвященных Арде, и католического мировоззрения. Эта часть книги значительно интересней, многие параллели заставляют по-новому взглянуть на мир, придуманный Толкином. Возможно, не со всеми выводами Парфентьева читатель согласится, но «Эхо...» тот редкий случай, когда утверждения исследователя не высказываются с апломбом и интонацией «единственно правильной позиции». Вместе с тем, перед нами книга отнюдь не для легкого чтения, «наскоком» ее не осилить.
И вот еще о чем хотелось бы сказать напоследок. Книги, подобные монографиям Парфентьева и Зеркалова (см. рецензию М. Назаренко в этом же номере «РФ»), хотелось бы порекомендовать нашим фантастам. Не секрет, что многие современные авторы в попытке придать тексту глубину и многозначительность, обращаются к «третье-» или «десятиисточникам»: к месту и не к месту цитируют мэтров жанра, популярные кино- и мультфильмы, вставляют шутки, понятные лишь фэндому. В больших дозах всё это напоминает типичный студентский «капустник» или литературный клон «Аншлага». А насколько (и
чем) отличаются современные новоделы от таких действительно глубоких книг, как «Мастер и Маргарита» или «Властелин колец», можно понять, прочитав работы Зеркалова, Парфентьева и других авторов (которых, увы, намного меньше, чем хотелось бы).
|