АНГЕЛ ЗАВТРАШНЕГО ДНЯ

Елена Фомина

Тим сидел в «Матадоре» и вяло пытался допить вторую бутылку какой-то дряни, которую ему выдали за настоящее «Пино» (только настоящее, другого не держим!). Зараза Машка не явилась. Новый год, похоже, накрывался большущим медным тазом.

Тим был зол, как черт… вернее, это было на первой бутылке, а потом ему стало вполне пофигу. Не хочет — не надо. Тим найдет и получше. Хотя, насчет «получше» он, наверное, все-таки горячится…

Так вот она какая —

Настоящая мужская любовь!

— сокрушалась попсовая деваха.

После этого здравого замечания Тим окончательно уверился, что на любви свет клином не сошелся. А тем более на Машке. И повел осоловелыми глазами вокруг, сканируя антураж. Черт его знает, зачем… то ли искал немедленную замену изменнице, то ли так.

В стенах «Матадора» ничего принципиально не изменилось со времен его последнего визита сюда в сопровождении вероломной дамы сердца. Народ оттягивался вовсю: кто плясал, кто пил, взгромоздясь на высокие стулья у стойки. Курильщики уже постарались на славу — бледный смог, подсвеченный цветомузыкой, мог бы на равных потягаться с собратом из Мехико. Ультрафиолетовые лучи натыкались на белые майки сновавших в толпе официантов, делая их похожими на неоновых пришельцев.

Тим почти не удивился, когда из смутно различимой в дыму толпы выплыл голубой силуэт и шагнул прямиком к его столику. Тим, правда, попытался сообразить, где мог видеть эту физиономию, но его героические усилия успехом, увы, не увенчались. Следовательно, гостья вполне могла идти на фиг… а, так это гостья?! Тогда пардон, мадам, ун моменто, велеть подать вам чего-нибудь, чтобы запить этот дым?

Ну, может, он и не прямо так сказал, но сумел выдавить что-то вроде.

— Дружок, я плевать хотела на твою вежливость, — изящно схамила визитерша. Выудила из сумочки сигарету — тонкие пальцы, тонкие запястья, — затянулась, шикарно выпустила дым прямо в физиономию Тиму.

— Тогда чего вам надо? — логично заметил Тим, неловко отгоняя никотиновое облако.

— Мне-то? — Она сощурилась на него, так что ресницы слились в узкую щелку — неприятный, змеиный взгляд. Потом отвела взгляд, поискала пепельницу, которой не было, и стряхнула пепел прямо на стол.

— Это тебе надо, дружочек, не мне.

— В каком смысле? — переспросил Тим, тупо пялясь на ее бюст, во всех подробностях обтянутый голубой тканью с блестками. Как эта штука зовется… стрейч, что ли?

Или до него не доходил юмор ситуации, или дамочка явно перебрала. Тим вдруг почувствовал, что страшно устал. Остро захотелось послать гостью подальше… Но как-то неловко было — мадам явно не девочка, ей, похоже, уже все тридцать, если не больше. Он безнадежно рассматривал ее волосы, крашенные под Монро, вызывающе подведенные глаза… Как бы ее спровадить?

Тим тоскливо огляделся и понял, что спасение утопающих — дело их собственных холодеющих ручонок. Надо по-быстрому отделаться от этой психованной и двигать домой. Встретим Новый год храпом — ничего, переживем.

— Извините, мне пора, — пробормотал он, выползая из-за стола. Дама лениво смотрела на его усилия, а в последний момент перегнулась через стол и ласково сказала ему в ухо:

— Садись и слушай меня, дурачок, иначе ты умрешь.

— Чего-чего?!

Вот дура-то, ей-Богу!

— Нет уж, я лучше пойду, — решительно заявил он. Дама привстала и резко толкнула его на место.

— Не будь идиотом, выслушай меня, — раздраженно прошипела она. — Мне всего-то надо сказать тебе пару слов, а потом топай, куда хочешь.

Тим обреченно сел, физически чувствуя, как вокруг него сгущается паранойя.

— Ты сегодня должен умереть, — деловито сообщила его собеседница, аккуратно давя окурок об стол и вынимая следующую сигарету. — Сейчас ты выйдешь из клуба, прошлепаешь по сугробам, проклиная все на свете, и захочешь перейти на другую сторону улицы. И поцелуешься с белой «девяткой». Все.

Тим долго смотрел на нее и соображал, что сказать.

— А вы откуда знаете? — наконец придумал он оригинальную фразу.

— Оттуда, — спокойно ответила блондинка. И хладнокровно добавила: — Я твой ангел завтрашнего дня. Твое сегодня повторяет мое вчера. Вчера, переходя дорогу, я едва не попала под белую «девятку». Наступил мой завтрашний день, и теперь я должна предупредить тебя. Я свое дело сделала. Большего от меня не жди.

— Ни фига не понял, — признался Тим, обхватив руками гудящую голову. — Какие ангелы?! Что за фигня?! При чем тут завтра, сегодня и вчера? — Он еще подумал и нерешительно прибавил: — Идите вы знаете куда…

— В такую погоду я туда не потащусь, не надейся! — сухо оборвала его блондинка. — И я вижу только один способ тебя убедить. Пошли на улицу.

Голос ее прозвучал так жестко и повелительно, что Тим, как на веревочке, пошел за ней к выходу. Потом вспомнил про куртку, вернулся, натянул свой «пилот» на меху. У зеркала наткнулся на «ангела» — она убирала светлые локоны под голубой мех капюшона.

— Ну, чего уставился, пошли?! — бросила она и пулей вылетела наружу. Тим шагнул за ней, поморщился на пороге от ледяного ветра. Потом вгляделся сквозь метель — блондинка на своих каблучищах втопила будь здоров, так что ему пришлось за ней пробежаться.

— Чего мне делать-то надо? — грубо сказал он, пытаясь простым вопросом оборвать ее домыслы.

— Становись тут и жди.

Тим понял, что препираться с ней себе дороже. Проще будет постоять пару минут в сугробе у края дороги… а потом, когда ничего не случится, наконец, послать ее на фиг и шагать домой.

Где-то рядом посигналила машина. Одно хорошо, подумал Тим, из клуба дамочка его вытащила, а то бы он со своими размякшими мозгами долго бы еще там ошивался…

— Теперь пошли.

Она твердой рукой ухватила Тима под локоть и потащила через дорогу. Потом отпустила его, тут же поскользнулась и села чуть ли не посреди проезжей части.

Тьфу ты, наркуша хренова! Тим выругался про себя и наклонился, чтобы помочь блондинке встать. И вздрогнул, услышав визг колес на ледовой корке.

Перед их носами, меньше, чем в метре, промчалась машина, сверкнула габаритными огнями и исчезла за поворотом. Это была белая «девятка».

Тим смотрел вслед «девятке» и думал, что теперь делать.

— Ну что, кретин, поверил наконец? — послышался за спиной резкий голос блондинки. — Надеюсь, ты не думаешь, что я поскользнулась просто так?!

Тим повернулся и посмотрел на нее, словно не мог решить — кто из них сумасшедший.

— Ангел завтрашнего дня? — наконец глухо проговорил он.

Она коротко кивнула и похлопала его по кожаному плечу.

— Вот именно, детка. Тебе осталось узнать совсем немного. Ты у меня третий спасенный, так что я от вас свободна, наконец! Теперь твоя очередь спасать. Ты теперь у нас ангел завтрашнего дня. Чей — узнаешь сам. Спасаешь троих — получаешь заслуженный отпуск. Если нет — тебя отбросит в этот день, но тогда уже прямо под колеса. Вся проблема — уложиться, пока действует заряд.

— Ты понятней сказать можешь? — оборвал ее Тим, без церемоний переходя на ты. — Что значит «ангел завтрашнего дня»? Что значит «уложиться», какой еще «заряд»?! Не понимаю я ни хрена…

— Сейчас поймешь, — хихикнула блондинка. На тыканье ей явно было наплевать.

— Ты спасен. Но на самом деле ты просто-напросто ушел в альтернативную ветку реальности. Теперь ты должен отработать свое счастливое спасение — спасти троих, для них ты — ангел завтрашнего дня. Сейчас ты тут транзитом — пока хватит заряда… назовем его зарядом альтернативности. Он образовался, когда я изменила твое будущее. Не успеешь сделать свое дело, пока он сохраняется, — тебя выкинет обратно. Успеешь — закрепишься в новом слое реальности. Все просто.

Она опять полезла за сигаретой.

— Ладно, допустим, — Тим пытался мыслить логически. — Пусть все так, как ты говоришь, и эти ангелы — не глюк. Что получается? Кто-то говорит тебе, что ты — ангел завтрашнего дня, ты спасаешь троих, а эти трое спасают по трое… и так до бесконечности? К каким же чертям тогда полетит реальность?!

— Ни к каким. — Блондинка выдохнула дым и терпеливо пояснила: — Каждый спасенный создает собственный альтернативный слой. Каждый из его подопечных тоже уходит в свою собственную альтернативу. И так раз за разом. Если же ты не успеваешь кого-то спасти — возвращаешься в первоначальную реальность, и тебе приходит конец. А те, кого ты успел спасти… Вопрос «кто их спас, если ты умер?» все равно не ставится. Они сидят себе независимо в своих слоях, и твоя смерть их совершенно не касается.

— Забавно, — пробормотал Тим, ища прорехи в сотканной ею картине. — И кто все это придумал, любопытно знать?

— А вот этого я тебе, душа моя, не скажу, — отрезала блондинка. — Не знаю, и знать не хочу. Я свое отработала. А уж как ты распорядишься полученной возможностью — не мое дело. Не хочешь под машину — спасай таких же дураков, каким был ты до встречи со мной…

— Но откуда же взялся первый ангел? — перебил ее Тим. Он всегда был любителем фантастики и всяческой чертовщины. Не думал, правда, что подобное может произойти с ним самим, но все-таки был частично подготовлен. Возможно, даже подсознательно желал этого…

— Да какое тебе дело, откуда взялся первый? — раздраженно отбивалась от него блондинка. — Тебе-то что?! Я объяснила схему, по которой ты должен действовать. Цель свою ты теперь знаешь, чего ж тебе еще?!

— Я хочу понять! — вошел в азарт Тим.

— Иди ты…! — грубо послала его блондинка. Отшвырнула сигарету, зашагала прочь. Потом вдруг обернулась и криво улыбнулась:

— Не думай об этом, парень — голову сломаешь. Живи, как обычно — в остальном твоя реальность не изменилась. Спаси их — и живи, как раньше. Не ищи беды на свою голову. Главное — поторопись!

— Эй, а как я их найду?! — осенил Тима запоздалый вопрос.

Блондинка уже сворачивала за угол ближайшего дома, но еще раз обернулась и крикнула:

— Увидишь совпадения!..

Она давно исчезла, и голос ее затих, когда Тим вдруг обнаружил, что у него имеются еще вопросы. Например: неужели ему каждый раз придется подвергаться опасности сегодня, чтобы кого-то предупредить о ней завтра? Потом он махнул рукой: проверять придется опытным путем. И главная досада — никаких намеков на то, где искать первую жертву… то есть подопечного. Нет у него навыков — не привык еще быть ангелом. А жить-то хочется, хочется «отработать» свое спасение!

Потом он попытался взглянуть на вещи спокойно. По сути дела, ничего не изменилось. Он не на другой планете, не в другом времени. Все осталось прежним — он все в той же стране, цены ниже не стали, зарплата, соответственно, не выросла. Даже Машка, наверное, все та же, стерва рыжая… Сидели бы вместе в этом клятом «Матадоре», не подошла бы эта ангельша, мать ее…

И что было бы?! Вышли бы они вместе, потом эта «девятка» с лихим алкашом за баранкой…

Тим помотал головой, его начало клинить. Как все было просто раньше! Он ухмыльнулся — как в рекламе «Гербалайф»: состояние до и после. «До» ему нравилось куда больше, даже с учетом Машки. А вдруг, чем ангелы не шутят, они помирятся, в этой новой реальности? Во всем надо, в конце концов, видеть положительные стороны.

Уже дома, валясь на свой диван, он успел подумать, что теперь скучать не придется…

Утром позвонила Машка. Каялась, плакала, обещала больше его так не кидать, объясняла что-то про компанию, куда не могла его повести по разным причинам… Кого-то там надеялась заклеить, с тоской подумал Тим. Не студентка рядовая, а прямо какая-то Мария Магдалина и Мадонна в одном лице. Женишься на такой — потом всю жизнь мучиться будешь…

Естественно, он с энтузиазмом помчался к Машке. С конфетами, бутылкой «Алазани» и радужными надеждами на дальнейшую взаимность. А Машка, конечно, встретила его во всеоружии, вся в красном, блестящем и просвечивающем. И хотя обидно было Тиму за вчерашнее, он ее старания оценил. Даже более чем.

Возвращался к себе уже утром, счастливый, как собака, которой выдали кило сосисок в личное пользование. Вспоминались особо аппетитные подробности. Он даже не заметил, как оказался рядом с маленьким магазинчиком «24 часа». Колбасные метафоры навели его на мысль о хорошем завтраке, и Тим, не долго думая, толкнул стеклянную дверь.

Внутри амбал в камуфляжке приставал к продавщице, которой после ночной смены было не до ухажеров. Тим с тревогой подумал: как бы не пришлось спасать прекрасную принцессу, ведь с таким драконом справиться непросто...

Но амбал благополучно отвалил, уступив ему место перед прилавком. Девушка взвесила Тиму все, что пожелала его голодная душа, завернула покупки в бумагу и направилась к кассе. Тим с блаженной улыбкой огляделся — и замер, увидев сквозь стекло витрины, как амбал бодро перелезает через сугроб на обочине и намеревается пересечь улицу.

Наверное, сознание Тима отключилось сразу, чтобы не путаться под ногами, а подсознание, жадно потирая руки, приняло на себя полный контроль над организмом. Ноги вынесли его из магазина, он на одном дыхании подлетел к амбалу и, уже чувствуя ветер от несущейся навстречу «девятки», повалил здоровяка на лед.

— Ты че, охренел?!

— Тихо, дядя, тихо, — пробормотал Тим, все еще прижимая «пациента» к асфальту. — Тебя же чуть не сбили, чувак, — ласково добавил он, слезая с потерпевшего.

Амбал поднялся, оценил ситуацию и хлопнул Тима по спине так, что тот едва не проглотил собственную челюсть.

— Слышь… ну, спасибо, друг… — гудел амбал сквозь трехдневную щетину. — А я, слышь, с дежурства иду … и не думал, е-мое… так бы и хана мне. Во ребятам скажу, во дела-то…

И зашагал прочь, покачивая головой. Тим оглянулся на продавщицу, которая подскочила с той стороны к двери и, прижавшись к ней, смотрела на них круглыми глазами. Вспомнил про свою колбасу… и припустил за спасенным.

— Эй, друг… тебя как звать?

— Леонид.

— Лень, ты погоди, я колбасу свою возьму в магазине. Твое спасение надо отметить, ты как считаешь?

Леонид батькович так и считал, поэтому Тим затащил его к себе без проблем. А вот с объяснениями про ангелов и прочую хренотень пришлось повозиться. В итоге, когда за бородачом закрылась дверь, Тим чувствовал себя взмокшим и выдохшимся, словно вначале вскопал десять соток под картошку, а затем совершил сексуальный марафон для книги рекордов Гиннесса. Попробуй, объясни такое…

Он с уважением вспомнил блондинку, которой на объяснения понадобилось всего пятнадцать минут. Дама не потела и алкогольно-смазочные средства не применяла. Правда, к ее появлению он сам себя хорошо подогрел…

Тим переключился на более приятные мысли. Вот, одного уже спас, можно сказать, шутя. Странно только, что снова эта белая «девятка» мешается… Но, с другой стороны, где ж судьбе взять другой эпизод, если с ним вчера именно это и было? Теперь можно отдохнуть, мы свое отработали. Завтра, надо полагать, будет перерыв, поскольку сегодня инцидент уже был. Вероятнее всего, завтра он подвергнется легкому риску, а уже послезавтра спасет кого-нибудь еще. С этими благими мыслями Тим поплелся в ванную, намереваясь остаток дня посвятить себе и на время забыть о том, что стал ангелом.

Прогнозы Тима не оправдались… Он подвергся риску в этот же день, когда слушал в ванной музыку и едва не столкнул в воду приемник. Тим сразу понял: это то, от чего он должен спасти следующую жертву

Назавтра он сидел у телека и смотрел про самое слабое звено, когда позвонила Машка. У нее играла музыка, а голос был такой довольный, что Тим подумал — небось опять чего-нибудь натворила!

— Откуда столько неземного счастья? — осведомился он, цитируя Макса Фрая. — Неужели померла твоя бабуля из Южной Родезии, и ты, наконец, получила наследство?

Была у них с Машкой такая фишка — про бабушку в Южной Родезии. Машка особенно часто ее поминала — вот получу наследство, брошу тебя и выйду замуж за миллионера. Тим обычно реагировал спокойно, хотя иногда этот детский лепет и выводил его из себя. Отделывался фразой вроде: «Ага, и он подарит тебе на свадьбу губозакаточную машинку!», получал в ответ щипок рассвирепевшей «миллионерши», и на этом инцидент исчерпывался.

— Не-а, не получила, — подумав, отозвалась Машка. — Но я все равно довольная. У меня день сегодня удачный был. Мне долг отдали, и я зачет сдала.

— Именно в таком порядке? — порадовался за нее Тим.

— Ну да. А что? — искренне удивилась Машка.

— Просто выходит, что долг для тебя важней зачета.

— Так оно и есть, — капризно отмахнулась его любовь. — Зачет я бы и так сдала, а вот денежки свои вернуть уже не надеялась… — И по-деловому осведомилась:

— Отметим?

— О'кей. — Тим и не пытался скрыть своей радости. На работу ему было только завтра. — Ты ко мне, или я к тебе?

— Давай я к тебе.

В трубке послышался плеск.

— Погоди, я пробку выдерну.

— Ты что — из ванны звонишь? — догадался Тим.

— Ага, — хрипловатым голоском порнозвезды отозвалась Машка. — Видишь — даже тут без тебя не могу обойтись. Некому стало спинку потереть — вот я о тебе и вспомнила…

Тим не слушал ее болтовню — в голове крутилась какая-то тревожная мысль. Потом он сообразил: у Машки играла музыка… Ванная, приемник! Логика — а может, интуиция ангела — сложила все воедино. Он вдруг перестал слышать телек, осталась только странное тиканье невидимых часов внутри.

— Машенька, — заговорил он голосом, который, несмотря на все его усилия, дрожал, — золотко мое, пожалуйста, убери приемник с края ванны. Пожалуйста, солнышко. Только медленно и аккуратно, хорошо?

— Тимыч, ты чего? — голос Машки зазвучал испуганно. Тим понял, что нельзя ее пугать.

— Просто слушай меня, зайчонок, и осторожно поставь приемник на пол. Только осторожно, ты же одной рукой трубку держишь…

Он не дышал, казалось, минуты три — пока из трубки слышались плеск и музыка. Каждую секунду он ждал, что случится ОНО...

И не случилось.

— Ну, поставила, — послышался недовольный голос Машки. — Ты спятил там, что ли, без меня, сокровище мое? Совсем одичал… Она подозрительно добавила: — А может, ты пил?

Тим втянул в себя, сколько смог, воздуха. Под кожей у него бегали горячие мурашки.

— Маш, я тебя люблю.

Вот теперь она встревожилась не на шутку:

— Эй, Тима, ты чего? С тобой все нормально?

Он сделал паузу, вытер влажный лоб и с благодарностью посмотрел куда-то в потолок, хотя неба там явно быть не могло.

— Ничего, просто я вчера едва не уронил приемник в воду. И вдруг представил, что это может случиться с тобой…

Он даже не соврал, хотя, конечно, не шла у него с языка вся правда. Увидятся — тогда объяснит все как есть.

— Тим, спасибо, маленький, — голос Машки потеплел, обычная ее язвительность куда-то испарилась. — Я приду скоро, ладно? Ты меня прямо напугал, мне теперь уже и в ванной сидеть не хочется. Я сейчас вылезу, и прямиком к тебе, о'кей?

— Ага, — ответил он, счастливый, как дурак, и ему было наплевать, что для собственного окончательного спасения надо было подвергнуться риску еще раз и спасти третьего человека. Он просто еще не привык быть ангелом. Хотя с Машкой он мог им быть 24 часа в сутки.

В «Слабом звене» вовсю кипели страсти. Тим выключил телек и отложил пульт в сторону. Ему хотелось подумать.

Первое: тебя спасли, но ты должен это отработать — спасти еще троих.

Ты подвергаешься небольшому риску, а на следующий день в этой же ситуации кто-то должен умереть. Причем предупредить его можно, даже не присутствуя лично. Это два.

И третье: надо успеть спасти последнего до того, как закончится альтернативный заряд. Иначе ты просто вылетишь в свое безрадостное прошлое. Где не будет альтернативы твоей смерти.

Тим вздохнул и опять посмотрел куда-то в потолок. Кто ж придумал такую схему, мать его?! Сказал и испугался: дурак, да если б не это, Машки сейчас и на свете бы не было! Спасибо надо сказать, что дали ему такой шанс! Потом усомнился: может, с ней и так ничего бы не случилось? Может, он и не спас никакого второго, и вообще надо торопиться... Кто знает, на сколько хватит этого заряда?!

А потом раздался Машкин звонок в дверь, и сомнение сразу потухло, словно окурок в пепельнице раздавили. Он откуда-то точно знал, что спас ее… спас своего второго. Интуиция ангела? Возможно… Если б она еще подсказала, где искать третьего!

Третий нашел его сам.

Через два дня Тима на работе едва не подставили. С его компа исчезли все ассоциативные файлы «Суслика», и это была труба, двухмесячная работа — псу под хвост. А сроки уже поджимали. «Суслик» был их гордостью, крутейшей поисковой программой, которая в любом море информации могла найти все, что нужно. Название ему дали по логотипу — Суслику из диснеевского «Винни-Пуха», который бодро махал лопатой, пока программа искала то, что вам понадобилось в сети. Делала она это с помощью гениального ассоциативного модуля, которым Тим вплотную занимался последние месяцы. Вернее, модуль был уже готов, оставались мелкие доработки. И программа была почти готова к продаже. Разве что Тырик ее еще погонял бы…

Тырик — это автор, вернее, папа и мама «Суслика». По совместительству — сосед Тима по кабинету и консервной пепельнице в коридоре. Пепельнице он и был обязан своей лестной кликухой: так тщательно готовил свое паломничество к банке, что вечно тырил не свое курево.

Тим сидел, ждал свое непосредственное начальство и вытирал холодный пот со лба, уже догадываясь, что это и есть третий случай риска, но совершенно не понимая, кому и на кой черт это понадобилось. И еще — что ему теперь делать, ведь завтра наверняка случится что-то покруче, и кого-то надо будет спасать.

Он уже распрощался с работой, когда в помещение вломился Тырик с банкой пива и идиотской ухмылкой на физиономии.

— Чего кукуем, Тимон? — с порога заявил он. — Чего лодыря гоняем? Хорош рожи корчить, жизнь прекрасна и удивительна! Во, видал — пиво к тебе само пришло! — Для большей доходчивости он сунул запотевшую алюминиевую жестянку Тиму под нос. — Пей и радуйся…

— Тыря, у меня ассоциативку стерли, — пожаловался ему Тим, тускло глядя в монитор.

— Че-го-о? — подскочил со своей «вертушки» усевшийся было Тырик. — Ты чего гонишь-то? Если только на меня спихнешь…

Доступ был только у них двоих, да еще у шефа, Киселева. Но Кисель скорее стер бы в порошок их обоих, чем поднял руку на «Суслика». Это был солиднейший заказ, и он так над ним трясся, словно невыполнение грозило расстрелом.

— Ну, я-то не стирал, — резонно заметил Тим. — Ты тоже, думаю, вряд ли. А уж шеф…

Тырик махнул рукой, сразу закрывая тему шефа.

— Начисто? — поинтересовался он.

— Ага.

Тырик посопел, поморщился и спрятался за своим монитором.

— Твое счастье, — сообщил он оттуда, — что у тебя начальник — большого ума человек. Держи свои файлы и прячь куда хочешь, но чтоб больше не лажаться, я тебя лишаю доступа к своим папкам.

Тим отмолчался, проверяя копии и не веря своему счастью. Все вроде было в норме, но завтрашний день не давал ему покоя. Кого подставят после него? Тырика?

Он осторожно намекнул на это и получил в ответ кучу словесных оплеух, смысл которых сводился к одному — у Тырика не стыришь! Аргументация успокаивала, тем более, что защиту сразу ужесточили.

Но завтра все равно должны были кого-то подставить… И от этого Тиму становилось все хреновей, до колотья в желудке.

Тырик поворчал, уступая его настояниям, но пошел и сделал шефу доклад по всей форме. Что и требовалось доказать — Кисель тут же примчался к ним, поднял на уши охрану, чуть не в ФСБ собрался звонить… еле отговорили. И только когда Киселев удостоверился, что, кроме него и Тырика, к любимому детищу никто не подберется, уполз к себе отпиваться чаем.

Тим начал понемногу успокаиваться. Может, он уже сделал свое дело? Тревогу поднял, и все тип-топ? Он шел домой, уговаривая себя, что все в порядке, но мысли о проклятом жребии ангела завтрашнего дня не оставляли его.

Ночь была еще та. Кого только он не хватал во сне за руку у компа, даже Киселя один раз отловил. И только когда Тим измучился совершенно — настало треклятое утро. В контору идти было рановато, но он не мог усидеть и ринулся туда, чтобы успокоить издерганные нервы.

Охранник встретил его удивленным приветствием, но Тим только махнул на ходу рукой и побежал к себе на второй этаж.

И остановился в дверях, увидев на Тыриковом месте шефа.

— Тимофей? — лицо Киселя и вправду смахивало на кисель: трясущаяся, влажная, тошнотворная масса. — Ты рано сегодня…

Тима вдруг подбросило от ярости. Ах ты ж, мать твою…

— А я не люблю на работу опаздывать! — выкрикнул он в лицо вспотевшему толстяку. — Моя задача вовремя приходить, чтобы дела не стояли! И следить, чтобы все было в порядке!..

Кисель жалобно смотрел на него, пытаясь найти нужные слова. Но у него не получалось. Он просто сидел и смотрел на Тима, а Тим стоял у косяка, и его трясло, как эпилептика, он едва сдерживался, чтобы не разбить об стол эту омерзительную рожу…

Наконец, Тим отдышался и хотел сказать этому уроду, чтобы убирался вон — и плевать ему на последствия! Но не успел — Кисель заговорил первым:

— Тим, я знаю, как это выглядит, но и ты меня пойми… Ты же ничего не знаешь! — Его глаза слезились от страха, от жалости к самому себе — а может, от унижения? — Я задолжал одному… человеку, очень много… и они не хотят ждать, пока я продам «Суслика», зато они согласились взять его в обмен на долг. — Он дышал взахлеб, как будто его душили удавкой. — Я записал все на диск, осталось только файлы уничтожить... Мне конец, если я не расплачусь. У меня ведь семья, у меня ребенок… Это всего лишь программа! Ты пойми меня, Тим… Ну, сволочь я, но у меня нет выбора!

Это было жутко и мерзко, и чем дальше, тем становилось хуже и хуже. Тим не знал, как ему быть, что надо сделать, чтобы закончить этот кошмар. Позвать охранника? Дождаться Тырика и предъявить ему шефа?

— Я умоляю тебя — забудь о том, что меня видел, — скороговоркой бормотал Кисель. — Просто забудь… не ври, не выдумывай ничего. Тебя никто не заподозрит, у тебя-то доступа нет. Мы заявим о пропаже, заподозрим промышленный шпионаж, принесем клиенту свои извинения… И будем делать что-то другое. Зато ты спасешь мне жизнь. Слышишь меня?! Ты спасешь мне жизнь!..

ВОТ ОНО. Вот оно, спасение чужой жизни. Спаси его, и спасешься сам, сказала интуиция ангела. Тебе ведь не надо никого подставлять, не надо красть самому или передавать «Суслика» этим гребаным мафиози, или кто они там. Только промолчать. Промолчать. И все.

Если он расскажет Тырику — шефу несдобровать. В это Тим поверил сразу — он не мог представить, что еще могло довести интеллигентного, носившегося с корпоративной этикой Киселя до такого состояния. Кто-то топнул на него ногой — он и скис, придя в соответствие со своим именем.

А если не расскажет? Дела шефа сразу пойдут на лад. А Тырик? Тырик, конечно, переживет потерю «Суслика», вешаться не станет — не конец света, — но это его здорово надломит. От него ведь только-только жена ушла, и Тырик глушил депрессняк работой...

В голове Тима промелькнул дурацкий образ из какого-то классического стишка, застрявший еще со школы: демон, держащий в лапах двоих, и герой, мучительно выбирающий, кого из них спасти. У героя, помнится, из-за этой дилеммы съехала крыша, и он заорал, как резаный: «Оба, оба!»

Тима чуть не стошнило от такой ассоциации. Но от выбора было никуда не деться. Что-то надо решать… Время идет, и народ вот-вот начнет собираться. А ему ведь и о себе нельзя забывать. Спасет шефа — получит свою альтернативу. Пожалеет Тырика — прощай, друг Тимон! Он представил свое искалеченное тело, распластанное на ледяной корке дороги. А потом представил альтернативу. Все остается по-прежнему: Машка, друзья, работа. Может, он даже премию получит. Только вот в глаза своим глядеть вряд ли сможет, как раньше. На кой хрен ему такая альтернатива!

«И как эта сволочь могла втравить меня в это!» — бессильно злобствовал внутренний голос. Ангельская интуиция возражала голосом блондинки из бара: «Решай, дружок, ты жить хочешь или нет?»

Тим выпрямился, еще не зная, что все для себя уже решил, и поднял глаза на Киселя. Тот сидел, съежившись в кресле, словно ждал приговора. Тим сказал хрипло:

— Я вас покрывать не буду.

Тим пришел в себя на улице и сощурился, когда в глаза ему ударил свет фар. Гул мотора, свист ветра оглушили его своей близостью, тело напряглось в ожидании неминуемого удара…

Что-то дернуло его назад, он упал, увидел над собой ночное небо и большущие звезды. А потом на их фоне возник амбал в камуфляжке.

— Куда ж ты под колеса прешь, …! — применил он к спасенному воспитательные меры.

— Спасибо, Леонид! — с чувством ответил ему Тим. И оторопел, когда тот покрутил пальцем у виска:

— Головой, что ли, приложился? Какой я тебе Леонид?!

«Ангел-спаситель» зашагал прочь, матюкаясь по дороге, а Тим, охая, поднялся и уставился на звездное небо. Альтернатива отменилась, но ему тут же предложили другую. Что от него потребуют на этот раз?

Ему было все равно. Ему нравилось быть живым. Что ни говори, приятное ощущение!

А в голове уже закопошились мысли: а Машка? А Кисель, а Тырик и его «Суслик»? Это все осталось там, или здесь что-то повторится?

Тим втянул сквозь зубы ледяной воздух и понял, что справится. Не надо быть ангелом завтрашнего дня, чтобы сделать правильный шаг. Выбрать направление можно уже сегодня.

Он широко, во все тридцать два зуба, улыбнулся и, прихрамывая, направился к Машке.