ГУБИТЕЛЬНАЯ СТРАСТЬ (ЖИЗНЬ ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫХ ЛЮДЕЙ)

Владимир Аренев

Удивительно, насколько одна-единственная страсть может овладеть человеком — и превратить его в раба, в ничтожество, и в то же время — возвысить до невиданных высот. Для Иннолта-Скитальца такой страстью стал легендарный всеобщий язык, сущий во время оно, но позже утраченный, отобранный Создателем у людей за их надменность, жадность, трусость, самовлюбленность и прочие, не менее тяжкие грехи (собственно, и делающие человека человеком, как утверждают некоторые философы).

Только вот Иннолта вряд ли можно было назвать греховным. Еще в студенческие годы он казался странно благонравным юношей. В то время как сверстники изучали на однокурсницах анатомию фемин, искали абсолютную истину на дне пивных кружек и пытались постичь теорию вероятности, играя в кости, Иннолт безвылазно сидел в библиотеках: сперва в университетской, позже, когда получил доступ, — в Королевской. Его интересовал всеобщий — и ничего кроме! Иннолт свято верил, что погрязшее в грехах человечество сто ит на пороге гибели и спасет его лишь возрождение древнего языка...

Всю жизнь Иннолта можно разделить на три этапа. Первый продолжался до тех пор, пока в одном провинциальном городке Скиталец не купил за гроши древний свиток, в котором безымянный путешественник рассказывал о своих странствиях по миру. И, среди прочего, писал о месте, где могли сохраниться тексты на всеобщем.

Иннолт, разумеется, поспешил отправился туда, к Черной пустыне. Ныне в тех далеких от столицы краях никто не живет — да и можно ли жить на открытой всем ветрам, пустой равнине, где по ночам невыносимо холодно, а днем — до одури жарко? Между тем Иннолт сумел пересечь ее и добраться до заветной Расщелины. Расщелина, как известно, появилась на месте неоконченной Башни-Лестницы, доходит она до самого нутра земли, и на каждом этаже-ярусе этой анти-Башни обитают неупокоенные мертвецы. Там Иннолт надеялся отыскать ключи к разгадке всеобщего языка.

Нашел он намного большее — рукописную книгу! Точнее, если уж по-справедливости, мы нашли: ведь я был его спутником в том безумном путешествии.

Итак, книга была найдена, но Иннолт решительно не знал, как ее прочесть. Он обратился за помощью к неупокоенным мертвецам, однако те потребовали, чтобы Иннолт вымолил у подземных богов прощенье для них. Подземные боги, в свою очередь, назначили свою цену... потом Скиталец выполнял порученья разных князей, императоров, вождей туземных племен, год прослужил переписчиком в Царстве Вечной Ночи (где и испортил себе зрение), работал погонщиком мулов, был пиратом, добывал жемчуг в Огненном море... словом, нескоро, очень нескоро завершился второй период его жизни. Но в конце концов все порученья были выполнены, неупокоенные мертвецы дали подсказку — и Иннолт смог вплотную заняться расшифровкой таинственных письмен.

Я все то время, пока он занимался расшифровкой, жил неподалеку (мы возвратились в столицу, ведь Иннолту требовался постоянный доступ к Библиотеке).

Древняя тайна была раскрыта накануне Дня Великого Книженья. Со слезами на глазах прочитал Скиталец рукопись, добытую с такими трудностями. Со слезами на глазах смотрел я на него, ибо многое пережили мы вместе, и каждый познал лишения, каждый сполна хлебнул горестей. Теперь же нашим приключениям пришел конец.

Постигнув всеобщий язык, Иннолт словно бы сам превратился в одного из древних наших пращуров: вырос, стал шире в плечах, взгляд его прояснился...

Однако Скиталец не сопротивлялся, когда я вознамерился убить его. Впрочем, кинжал мой отлетел прочь, не коснувшись его кожи! Иннолт-Скиталец не только постиг древний язык, благодаря этому он приобрел забытые умения древних.

Тогда я попытался связать его — и снова он не сопротивлялся, лишь глядел на меня с грустною улыбкой.

Я вывез Скитальца из города ночью, набросив ему на голову пыльный мешок из-под муки. Я кормил Иннолта, поил его и помогал справлять нужду. Вскоре — скорее, чем я мог надеяться — мы достигли Черной пустыни. До Расщелины было еще далеко, но до людных мест — много дальше. Тогда я в первый раз за последние годы позволил себе расслабиться: дело было сделано, мир — спасен. Я знал, что рано или поздно это случится: научив человечество запретному языку, Иннолт обречет нас на новый день Господнего Гнева. Конечно, я мог бы убить Скитальца задолго до того, как он разгадал тайну всеобщего, но это было бы не спасением мира, но простой профилактикой.

И вот мы — на краю Черной пустыни, и когда Создатель решит наконец покарать Иннолта, Он уничтожит его одного (да еще, может, меня). Мир не пострадает.

Время есть, и я спрашиваю у Скитальца:

— Почему ты не сопротивлялся? Ты ведь мог сбежать?

Он улыбается:

— Дружище, каждый из нас с детства одержим своею страстью. Я хотел разгадать тайну всеобщего. Ты желал спасти мир. Боюсь, нас обоих ждет горькое разочарование. Да, я расшифровал письмена древних, но вряд ли смогу научить им других людей. А значит, и ты не спасешь мир, ведь Создатель в лучшем случае обрушит свой гнев на одного меня... Если вообще обрушит.

— Но как же так?! — кричу я. — Ты лжешь! Выдумываешь все, чтобы усыпить мою бдительность!

— А ты прочитай перевод, который я сделал, — советует он. (Разумеется, и книгу, и перевод я захватил с собой).

Я читаю сразу последнюю страницу.

«...пракльатае страитильства! Уже третий месятс не был дома!! К таму же вотвот мне грозит Разаблачение: ктото проньухал, что мы поставляли для Башни-Лестницы никачиственый матерьял. Можна падумать, она развалицца иззатавошта некоторыя камни и скрепитильный расствор не саатветствуют ихним дурацким стандартам!..»

— Так может, — спрашиваю с горечью, — и вовсе нет никакого Созда...

Вот тут-то нас и настигает молния.