№10(26)
Октябрь 2005


 
Свежий номер
Архив номеров
Персоналии
Галерея
Мастер-класс
Контакты
 




  
 
РЕАЛЬНОСТЬ ФАНТАСТИКИ

ГДЕ БРАТ ТВОЙ, РОМУЛ?

Татьяна Томах


Вечерний туман полз от реки, свивался призрачными змеями, стягивал тугие кольца. Мешал дышать.

— Тебе тревожно сегодня, мальчик.

Ромул резко обернулся.

Она стояла возле откинутого полога шатра, кутая худые плечи в плащ из козьих шкур. Как будто только что вылепленная туманом, белые пряди которого теперь запутались в мягкой козьей шерсти и в черной гриве волос.

— Матушка, — Ромул, улыбаясь, шагнул к ней. Старая Акка смотрела на него без улыбки; в глубине глазниц как будто тревожно тлели угли, собираясь вспыхнуть пламенем.

— Что... что-то случилось?

— Что здесь случилось, сын?

Ромул проследил за ее взглядом. Остатки трапезы выглядели так, будто на них порезвился Пан со своей свитой. Смята одна из серебряных чаш — подарок из Альбы; бараньи кости и раздавленные лепешки мокнут в винных лужицах. Ромул поморщился. Вздохнул.

— Мой брат... — неохотно начал он. Акка ждала. — Он и раньше был вспыльчив. Теперь... — Ромул запнулся. Ему не хотелось жаловаться на брата. Но в последнее время Рем пугал его неожиданными вспышками ярости. — Теперь мы не можем даже поговорить спокойно.

Он опять вздохнул и решился, наконец снова взглянуть в глаза Акки.

— Бедный мальчик, — с неожиданной нежностью сказала она. Костлявая морщинистая ладонь легла на мускулистое предплечье Ромула; погладила. — Бедный...

— Матушка. — Ромул склонил колени и, зажмурившись, прижался лбом к животу Акки. Как несколько лун назад, когда стало известно, что они с Ремом — подкидыши. «Только ты моя мать. Только ты», — сказал он Акке, опускаясь перед ней на колени. Акка улыбнулась: сдержанно — уголками губ, радостно — глазами; и велела тихонько: «Не вздумай отрицать, когда тебя будут называть сыном Марса, мальчик»...

####

Ромулу показалось, что напряжение и беспокойство последних дней разом навалились на него. А потом соскользнули, повинуясь ладоням Акки, гладящим его склоненную голову.

Ее пальцы запнулись на мгновение, как будто запутавшись в густых кудрях; а голос был тих — почти беззвучен:

— Я пришла сказать, что Фаустул, твой приемный отец, умирает. И он хочет говорить с тобой.

* * *

Фаустул умер на рассвете. Когда первый луч солнца дотронулся до холмов над Тибром, пальцы старика дрогнули в последний раз, сжав ладонь приемного сына.

Ромул сидел рядом с ложем, покрытым вытертыми шкурами, и не смел шевельнуться. Рука Фаустула, которую он помнил сильной, живой и ловкой, холодела в его ладони.

— Он ушел, мальчик, — мягко сказала Акка.

Они соприкоснулись на мгновение — мертвая, цвета белой глины рука Фаустула, широкая сильная ладонь Ромула и тонкие костлявые пальцы Акки. Ромул поднял взгляд. Коричневая морщинистая кожа была как смятая ткань, наброшенная на Аккино лицо. Сквозь загар проступала бледность, и глаза больше были похожи на угли — но не готовые вспыхнуть, а те, которые уже гаснут, собираясь рассыпаться в черную труху. «Она постарела, а я не замечал», — удивился Ромул.

 — Он ушел, мальчик, — повторила Акка. — И тебе пора идти. К своим людям. Пойдем, я провожу тебя.

####

Ветер, прилетевший с Тибра, дернул Акку за плащ и растрепал волосы, перемешав седые пряди с угольно-черными.

— Ромул, — окликнула она. Так, как звала его, когда хотела сказать что-то важное. Обычно она называла его «мальчик», или «малыш», или «сорванец» — как будто он до сих пор был ребенком, еще только учащимся ходить, цепляясь пухлой ручонкой за ее твердый палец. — Ромул, теперь ты понял, что должен убить его? Рема, твоего брата.

####

Ромул остановился. Аккины глаза были тревожными и требовательными. Огонь опять прятался в глубине тлеющих углей; огонь, в котором Акка как будто собралась сгореть заживо.

Ромул подумал, что слишком многое изменилось за эту ночь, чтобы к этому можно было привыкнуть так быстро.

— Как? — неохотно спросил он. — Как я могу...

— Ты должен сделать это на глазах ваших людей. И нужна причина, которая потом позволит им оправдать тебя.

— Думаешь, они пойдут за мной потом? Будут доверять мне? Свои жизни, свои семьи, свое будущее? Мне, убийце брата?

Ромул зябко поежился. Утренний ветер пробирал до костей...

— Мальчик, — рука, легко тронувшая его локоть, была теплой. Даже горячей. Как будто огонь, таившийся в Аккиных глазах, теперь рвался сквозь ее кожу. — Запомни кое-что и говори это себе в дни сомнений. Победителей, царей и богов не судят. Только если они сами не позволят осудить себя. Будь для своих людей победителем, царем, богом — или сыном бога; тогда они пойдут за тобой и не посмеют судить тебя, что бы ты ни сделал. Ты запомнишь это, мальчик? Потому что я не смогу повторять это тебе всегда, когда будет нужно.

Ромул неохотно кивнул, подумав, что Акка сейчас сказала о своей будущей смерти.

— И еще кое-что, мальчик. Посмотри на меня. Вот так. Это будет не первое братоубийство на земле. И не последнее. Увы — не последнее...

* * *

— Собираешься на войну, братец?

Ромул поправил ножны, проверил острие копья. Обернулся. Рем, кажется, был бледнее обычного, и в его голосе, кроме привычного в последнее время вызова, сквозила неуверенность. Тонкие розовые губы кривились в усмешке, прищуренные глаза смотрели изучающе. «Не может быть», — подумал Ромул, глядя в эти глаза — отражение своих собственных — и вспоминая сегодняшний ночной разговор. А потом он вспомнил последнюю улыбку и тяжесть холодной руки Фаустула в своей ладони. Умирающие не лгут. И Акка... Акка никогда не лгала...

— Нам нужно поговорить, брат, — сказал он. И, вглядываясь в глаза Рема, опять почувствовал его неуверенность. То ясное отражение, которое Ромул всегда видел в своем брате, теперь исказилось и поплыло, словно потревоженное быстрой водой Тибра.

Умирающие не лгут, опять подумал он, пропуская Рема вперед.

####

— Ромул! — Юноша, чистивший возле шатра конскую упряжь, вскочил, почтительно склоняясь перед вождем. — Велишь сопровождать тебя?

Ясные глаза восхищенно смотрели на Ромула. С благоговением и восторгом.

Совершенно так, как после той стычки, в которой Ромул спас Целеру жизнь. «Ты ведь сын Марса, мой господин? — благоговейно спросил он тогда. — Я понял, когда увидел тебя в этой битве...»

— Мы с братом собираемся выбрать место для будущего города, — сказал Ромул. Потом вспомнил Аккины слова «Ты должен сделать это на глазах ваших людей» и добавил неохотно: — Пусть наши дружины идут следом, на расстоянии.

— Хорошо, Ромул, — Целер наклонил голову, сияя, довольный доверием вождя, и умчался собирать воинов: Фабиев — Рема и Квинкилиев — Ромула.

— «Дружины», — презрительно хмыкнул ему вслед Рем. — Пастухи, бродяги и беглые рабы.

— Это наша армия, брат, — возразил Ромул. Запнулся.

«Моя армия», — подумал он, поймав насмешливый взгляд Рема и вспомнив, что собирается сегодня убить его. Рема, своего брата.

Рема, который мертв уже много лет.

* * *

Голос Фаустула был глух и невнятен. Ромул сначала решил, что ослышался. Недоуменно обернулся к Акке, запнулся взглядом о ее тревожные, до черноты потемневшие глаза. Акка неохотно кивнула.

— Он мертв, мальчик, — Акка говорила медленно, как будто каждое слово давалось ей с трудом. Как будто ей было неловко или стыдно. — Он уже давно мертв. Мы не знали, как тебе сказать. Я настаивала, но Фаустул боялся. Мы оба боялись, что это сведет тебя с ума... еще больше...

Происходящее казалось Ромулу кошмаром. Мутным вязким сном, из которого никак не выбраться. Задыхаясь, он обвел взглядом стены старой хижины, встревоженные лица Фаустула и Акки, пытаясь отыскать в реальности трещину. Несуразность. Стежок белой нити, сшивающий яркую, пахнущую свежими травами ночь и этот нелепый разговор. Нити, за которую можно уцепиться — и, наконец, проснуться.

— Я сумасшедший? — глухо спросил он.

Рука Фаустула, дрожа, приподнялась с одеяла из шкур и неожиданно крепко сжала ладонь Ромула. Акка шумно вздохнула.

— Иногда мы с Фаустулом думали, что это мы безумны, мальчик.

* * *

— Шесть коршунов, брат, — усмешка бродила на лице Рема, запрокинутом к небу. — Ты ведь знаешь толк в гаданиях, правда? Так как, сам объяснишь нашим людям, что теперь мне выбирать место для города — и мне быть в нем царем?

Глаза Рема были, как вода в реке — изменчивое зеркало, ломающее отражение, искажающее улыбку — в усмешку, спокойствие — в гримасу. Как это может быть? Как?

* * *

— Как это может быть? Как?

— Видишь ли, сынок... Легенды... Со временем они так искажают все. Мою собаку, которая нашла корзину с младенцами, и правда звали Лупа. И в ней есть капелька волчьей крови, поэтому она похожа на волчицу. Но все остальное...

— Ты сказал — с младенцами, Фаустул?! Ты сказал... — Ромул опять почувствовал, как плывет, искажается происходящее — как будто это все было не на самом деле, а отражалось в воде торопливого Тибра. Так, как лицо Рема часто казалось ему отражением его собственного лица, слегка искаженным струями воды.

— Только один младенец был мертв, сынок. Захлебнулся в Тибре. А второго мы с Аккой взяли к себе и назвали Ромулом...

* * *

— Ты меня кое-чему научил, брат, — Ромул обернулся следом за Ремом к двум отрядам, наблюдающим за братьями издалека. Фабии ликовали, указывая друг другу на птиц, замеченных Ремом; Квинкилии хмурились. — Вот мои коршуны, брат, — Ромул махнул рукой в небо. — Дюжины довольно?

* * *

— Я рано заметила неладное, мальчик. Иногда ты был ласков и спокоен, а иногда — капризен и зол, и пытался укусить меня, когда я тебя кормила. Но маленькие дети... у них так часто меняется настроение... Фаустул сказал, что я придумываю. Но мне казалось — еще тогда когда ты был младенцем — мне казалось, что вас двое. Два совершенно разных ребенка.

— Прости меня, Акка, — вздох Фаустула был едва слышен. — Я не верил...

— Ты уже извинялся, милый, — мягко сказала Акка. — Не надо. Мы оба тогда испугались. Когда ты подрос, Ромул... твой брат... твой брат подрос тоже. Однажды ты спросил, почему я налила молоко только в одну миску. «А кому еще?» — спросила я. Мне было страшно. «Моему брату, Рему», — улыбнулся ты. И... и с тех пор я всегда ставила на стол еще одну миску. А потом я увидела, как во дворе два одинаковых мальчика играют в мяч. Только, если вглядеться внимательнее, один из них — просто тени и пятна солнечного света. Фаустул тоже видел. А через какое-то время вас обоих уже было почти не отличить друг от друга.

* * *

— Это нечестно, — Рем растерянно отступил, запрокидывая голову и вглядываясь в небо. — Это...

Теперь радостно закричали Квинкилии, заметив двенадцать точек, постепенно превращающихся в коршунов.

— Ты научил меня видеть то, что только могло бы быть. И заставлять других видеть это...

* * *

— Как у меня это получалось? Заставлять других видеть то, чего не было?

— Мы не знаем, мальчик. — Рука Акки легла на его плечо. Неуверенно погладила. Соскользнула.

— Может, потому что ты сын бога, — выдохнул Фаустул.

— Может, — согласилась Акка. — А может, потому что тебе очень сильно этого хотелось. Близнецы иногда связаны друг с другом так крепко, как будто это один человек. Один поцарапает руку, а второй заплачет. Кто знает, как чувствуют эту связь маленькие дети? Может, сильнее и ярче взрослых? Может, тебе просто очень хотелось, чтобы твой брат был жив...

* * *

— Я не хочу убивать тебя, Рем. Я не хочу твоей смерти... снова. Уходи. Просто уходи. Пожалуйста.

— А может, это ты уйдешь, брат? — кусая тонкие губы, Рем шагнул навстречу.

* * *

— Почему... почему ты говоришь, что я должен убить его, матушка?

— Потому что вы выросли. Оба. Вам стало тесно. Ты так много дал своему брату, что теперь он хочет взять еще больше. Ты замечал, что в последнее время все чаще становишься Ремом, а потом не помнишь, что делал? Ты замечал, что Рем все более зол и опасен?

— Он может убить тебя, сынок, — Фаустул приподнялся на локте. — Забрать твою силу и твою жизнь.

— Когда-нибудь, — сказала Акка, — здесь будет город, Ромул. Такой, как ты хочешь. Красивый и сильный город. Высокие стены, белые храмы, много людей. Нельзя, чтобы этим городом правил мертвец.

— Нельзя, Ромул, — глаза Фаустула на бледном лице были умоляющими — и почему-то, виноватыми.

* * *

— Здесь будет город, Рем, — Ромул отчертил линию подошвой сандалии. — Мой город. Я хочу сам строить его. Пусть эта черта разделит и нас с тобой. Уходи и не преступай ее. Пожалуйста.

— Глупец! — рассмеялся Рем. — Думаешь, это остановит меня? Ты действительно думаешь?..

* * *

— Как же я смогу убить его... если он уже мертв?

— Так, как ты заставил его жить. Мы с Аккой говорили и... Только ты властен над жизнью своего брата.

— Тебе нужно только вспомнить то, что ты знал всегда, мальчик. То, что твой брат уже мертв.

— Я это знал? Я? — Ромул изумленно смотрел на Акку.

— У твоего брата не было имени. Когда я спросила, для кого вторая миска с молоком, ты ответил: ««Моему брату, Remures». «Моему мертвому брату», — сказал ты.1

* * *

— Ты уже мертв, брат мой, — Ромул с грустью покачал головой. Рем перепрыгнув черту, теперь приплясывал на ней, пытаясь стереть. — Ты уже мертв...

Ромул протянул руку, вспоминая, что говорила Акка. Просто тени и пятна солнечного света... Ты уже мертв, Рем, бедный брат мой... Улыбка Рема исказилась, лицо распалось россыпью солнечных зайчиков; ладонь Ромула легко скользнула между ними, лишь на секунду почувствовав кончиками пальцев шелковистое прикосновение кудрей на затылке брата... или просто ветер?...

Тело Рема грузно осело к ногам Ромула.

Замолчали, а потом закричали позади дружинники, пока не решаясь подойти.

— Прости меня, — прошептал Ромул, пытаясь улыбнуться. Теперь он снова видел брата таким, каким увидят его остальные, — молодым крепким мужчиной с черным провалом раны на виске; и одновременно видел, как сквозь бледное лицо Рема просвечивает трава и камни. — Прости, я так виноват перед тобой...

Улыбка не получилась, только больно дернула замерзшие губы...

* * *

— Ты сделал то, чего нельзя делать... даже если ты сын бога... Нельзя тревожить мертвых и заставлять их жить рядом с живыми. Даже если тебе этого очень сильно хочется. Ты виноват перед своим братом, Ромул. И мы с Фаустулом виноваты — потому что позволили тебе сделать это.

* * *

— Прости меня, брат мой...

«Это будет не первое братоубийство на земле. И не последнее...» — вспомнил Ромул Аккины слова.

— Я сделаю так, чтобы твое имя не забыли. Прости. Потому что я все-таки убил тебя...

* * *

— Позволь, мой господин... Я мог бы... Я должен... — Ромул смотрел на затылок почтительно склонившегося Целера. — Я приму вину на себя... Пусть станет известно, что я это сделал и бежал...

Ромул тронул юношу за подбородок, заставил поднять лицо, но так и не смог поймать его взгляд. «Никто не поверит тебе, — сказала Акка. — Не пытайся рассказать кому-нибудь правду». «Даже ты», — с тоской подумал Ромул, вспоминая искренний восхищенный взгляд Целера. А потом подумал, что Целер хочет теперь расплатиться вот так — жизнь за жизнь; чтобы больше не чувствовать себя обязанным тому, кого раньше считал сыном Марса. Расплатиться и уйти.

— Хорошо, — глухо согласился Ромул, — пусть будет так.

* * *

Один из Фабиев, оставшихся в лагере, не увидев своего вождя и встревоженный напряженными лицами дружинников, тронул Ромула за локоть.

— Скажи мне, где брат твой, Ромул? — взволнованно спросил он.

Ромул остановился, глядя в простоватое рябое лицо и беспокойные глаза под густыми рыжими бровями. Вспомнил, как прятал глаза и запинался Целер. «Никто не поверит тебе», — сказала Акка. А еще: «Победителей, богов и царей не судят...» Ромул распрямился, стряхнул с локтя ладонь рыжеволосого и ответил высокомерно и громко — чтобы слышали все остальные:

— Я не сторож брату моему. Не сторож.

1 «Remures» (лат ) — почтительное название мертвых



   
Свежий номер
    №2(42) Февраль 2007
Февраль 2007


   
Персоналии
   

•  Ираклий Вахтангишвили

•  Геннадий Прашкевич

•  Наталья Осояну

•  Виктор Ночкин

•  Андрей Белоглазов

•  Юлия Сиромолот

•  Игорь Масленков

•  Александр Дусман

•  Нина Чешко

•  Юрий Гордиенко

•  Сергей Челяев

•  Ляля Ангельчегова

•  Ина Голдин

•  Ю. Лебедев

•  Антон Первушин

•  Михаил Назаренко

•  Олексій Демченко

•  Владимир Пузий

•  Роман Арбитман

•  Ірина Віртосу

•  Мария Галина

•  Лев Гурский

•  Сергей Митяев


   
Архив номеров
   

•  №2(42) Февраль 2007

•  №1(41) Январь 2007

•  №12(40) Декабрь 2006

•  №11(39) Ноябрь 2006

•  №10(38) Октябрь 2006

•  №9(37) Сентябрь 2006

•  №8(36) Август 2006

•  №7(35) Июль 2006

•  №6(34) Июнь 2006

•  №5(33) Май 2006

•  №4(32) Апрель 2006

•  №3(31) Март 2006

•  №2(30) Февраль 2006

•  №1(29) Январь 2006

•  №12(28) Декабрь 2005

•  №11(27) Ноябрь 2005

•  №10(26) Октябрь 2005

•  №9(25) Сентябрь 2005

•  №8(24) Август 2005

•  №7(23) Июль 2005

•  №6(22) Июнь 2005

•  №5(21) Май 2005

•  №4(20) Апрель 2005

•  №3(19) Март 2005

•  №2(18) Февраль 2005

•  №1(17) Январь 2005

•  №12(16) Декабрь 2004

•  №11(15) Ноябрь 2004

•  №10(14) Октябрь 2004

•  №9(13) Сентябрь 2004

•  №8(12) Август 2004

•  №7(11) Июль 2004

•  №6(10) Июнь 2004

•  №5(9) Май 2004

•  №4(8) Апрель 2004

•  №3(7) Март 2004

•  №2(6) Февраль 2004

•  №1(5) Январь 2004

•  №4(4) Декабрь 2003

•  №3(3) Ноябрь 2003

•  №2(2) Октябрь 2003

•  №1(1) Август-Сентябрь 2003


   
Архив галереи
   

•   Февраль 2007

•   Январь 2007

•   Декабрь 2006

•   Ноябрь 2006

•   Октябрь 2006

•   Сентябрь 2006

•   Август 2006

•   Июль 2006

•   Июнь 2006

•   Май 2006

•   Апрель 2006

•   Март 2006

•   Февраль 2006

•   Январь 2006

•   Декабрь 2005

•   Ноябрь 2005

•   Октябрь 2005

•   Сентябрь 2005

•   Август 2005

•   Июль 2005

•   Июнь 2005

•   Май 2005

•   Евгений Деревянко. Апрель 2005

•   Март 2005

•   Февраль 2005

•   Январь 2005

•   Декабрь 2004

•   Ноябрь 2004

•   Людмила Одинцова. Октябрь 2004

•   Федор Сергеев. Сентябрь 2004

•   Август 2004

•   Матвей Вайсберг. Июль 2004

•   Июнь 2004

•   Май 2004

•   Ольга Соловьева. Апрель 2004

•   Март 2004

•   Игорь Прокофьев. Февраль 2004

•   Ирина Елисеева. Январь 2004

•   Иван Цюпка. Декабрь 2003

•   Сергей Шулыма. Ноябрь 2003

•   Игорь Елисеев. Октябрь 2003

•   Наталья Деревянко. Август-Сентябрь 2003


   
Купить деревообрабатывающий станок | Где купить бетон | Як купити квартиру від Києвом | Купити алюмінієвий профіль | return_links(); ?>