ПОЧТОВАЯ СТАНЦИЯ

Андрей Марченко

— Вот здесь, — сказал почтмейстер, поправляя перевязь. — Вот именно тут и будем строить почтовую станцию!..

— А может, лучше у того леска, или вот возле речки, что с час назад проезжали? — спросил молодой почтальон. — Участок там тоже приметный...

Почтмейстер покачал головой:

— В леске том корни слабые, за неделю его разнесет по сосенке на двадцать верст окрест, а речку скоро перегородят вон те холмы, и на месте, что ты приметил, будет озеро. А здесь, напротив: этот пласт идет на юг, тот на север, а тут вроде как мертвая область. — Затем он повернулся к телеге с мастеровыми. — Ребята, вы что, меня не слышали?... Тут ставьте!

Мастеровые, ребята все больше бородатые, стали сваливать с телеги свой инструментарий.

Принялись за работу и скоро срубили «поплавок» — то ли дом, то ли сани, то ли сухопутный корабль. Без подвала, зато на двух огромных бревнах-полозьях. Жилище в одну комнату, цельное — даже без крылечка, зато с чердаком. Потому что все равно оторвет крыльцо плывуном или деревом каким-то заденет, вырвет.

— Не боись! — подбадривал почтальона мастеровой, щурясь на Дурную звезду. — Срубим тебе дом что надо. Да и почтмейстер место хорошее выбрал! Он у нас знаешь какой — иной конный в день столько не одолеет, сколько он пехом, с плывуна на плывун сигаючи, пройдет!

Когда все было готово, почтмейстер осмотрелся, сверяясь с одному ему известными приметами. Остался доволен.

— Ну что, войди и владей, — сказал он на прощание, — работу ты знаешь. Не забывай на ночь фонарь зажигать. Неси службу, ибо государство — это мы, и пока работает почта, то и держава стоит... Вопросы есть?

Все было понятно, но один вопрос у почтальона нашелся:

— Герр почтмейстер, так говорите, за холмами будет озеро?

— Скорей всего будет. Недели через две сам увидишь.

— А что потом с озером будет?

— Что будет? Да ничего с ним не будет — как всегда. Сперва комары да болото, затем опять цветы да трава.

— А откуда вы это знаете все?

— Если б я имел время все рассказывать... Эй, ребята, скоро та рощица тронется. Хватай котомки, станция отходит!

####

Чтоб работа на станции сразу закрутилась, почтмейстер на других станциях собрал постпакет из писем, что лежат с незапамятных времен. На тех конвертах — имена людей давно умерших.

От времени чернила расплылись, бумага пожелтела. Но за века ничья рука за ними не потянулась, отправитель тоже не вернулся, не справился о своем письме.

А бывает, зайдет человек, скажет, мол: имени своего не помню, родства не знаю, нет ли мне письмеца?..

Тайным циркуляром почтальон обучен — надобно из специального мешочка выдать письмо. Кто их пишет — неведомо: то ли Канцелярия Добрых дел, то ли прямо с Небес их шлют.

И если зашедший молод, тогда ему письмо на лиловой бумаге, девичьим почерком написанное, с листком лаванды в конверте. Коль проситель постарше, то письмо бабье, с кляксами то ли от слез, то ли от дождя вешнего.

«И где тебя носило... Ну, заходи».

####

Сейчас те места не узнать. Да и странно было бы, случись иначе. Не то чтоб они к лучшему или худшему поменялись, или там человек благоустроил-напакостил. Поменялись места, и все тут. Да и как им не измениться, когда что не час, что-то происходит.

Конечно, иногда целую неделю все на месте стоит. Даже птица в небе, кажется, застыла — только пару раз взмахнет крылами, из потока в поток кочуя.

А чаще — все течет, все меняется. И в первую голову — земля. Когда медленно, когда — и на коне не угонишься. Вот, скажем, стая волчья за оленем кинется. Казажется, не уйти рогатому, да заскочит в рощу, притаится, будто пропал, а стая, глядишь, и ополовинилась — по плывуну волков разбросает, в азарте погони который в зыбучую землю попадет, кого в щель меж плывунами затянет.

Люди все ж стараются жить гурьбой, связывая свои дома в деревни, в хутора. Не особо побегаешь-то от волков, когда тебе сорок лет, да жена, да дети. Хотя бывали случаи — напьется кто пьяным, приляжет под кустиком, а проснется в чистом поле. Ищи потом свою деревню, спрашивай у людей встречных: не проносило ли дом родной?

И на почтовых станциях пиши письма до востребования в свою деревню, спрашивай у почтальона, не оставили ли весточки тебе.

####

Первая ночь прошла неспокойно: перед самой темнотой мимо продрейфовало кладбище. Выглянул почтальон в окно — а за ним могилы, сколько глаз хватает.

Затем около полуночи протянуло деревеньку. Пока она ползла мимо, на почту заскочили войт и бабулька неопределенного возраста. Войт вручил постпакет и стал искать письма в свою деревню. Пока он рылся в бумагах, бабушка осмотрелась делово и запричитала:

— К вам тут кошка рыжая не приблудилась? Хорошая, ласковая, мурлывчатая… Днесь ушла полевок ловить, да и не вернулась. Я вам туточки молочка кувшинчик оставлю, коль зайдет, приютите, накормите ее...

Почтальон кивнул, зевая, — обещать легко, тем более где теперь та кошка, где то поле…

Наконец посетители ушли.

К утру почтальон забылся тяжелым сном. Сперва снилось ему, что он не может уснуть. Затем привиделось, что озеро, о котором почтмейстер сказывал, вышло из берегов, подмыло его «поплавок» и унесло в океан. И что девки морские бесстыдные, русалками также именуемые, стучатся хвостами в дверь, все норовят передать ему почту бутылочную, с кораблей давно утонувших.

А затем из-за горизонта прибыл, не касаясь воды, корабль с красными парусами. И капитан, белый не то от старости, не то от морской соли, грозился штормом и требовал уступить ему дорогу. Дескать, его пинасс всегда здесь плавает...

####

Утром оказалось, что деревню унесло недалеко. Пройдя версту, она уперлась в околицу другого села. Хаты столкнулись, перемешались, и два войта заспорили — кто виноват, где чье добро. Заспорили — да и плюнули. Сели за стол — с одного закуска, со второго самогонка. Поговорили о делах, о местах, кто какие видел. Поскольку проверить нельзя — врали напропалую: про трехглавых комаров и летающих пиявок.

Пока старосты глушили горькую да завирались, народец устроил торг да обмен. Сходил на него и почтальон, купил курицу да двух кроликов, поселил их на чердаке.

В деревнях народ жил быстро — пока не растащило в разные стороны, успели даже одну свадьбу справить.

Сводный оркестр двух деревень музицировал старательно, но нестройно. Не успели сыграться. Почтальон бродил среди этого праздника, иногда сверяясь по звездам — не далеко ли его отнесло от станции. Сельские молодицы улыбались и строили глазки — казенная форма была ему явно к лицу. Но он понимал — здесь он чужой. И хоть жесткое сукно мундира растерло шею, пуговиц не расстегнул.

Порой ему встречалась старушка:

— Вы кошечку мою не видели? Хорошую...

А свадьба гремела — дрожала земля. То ли от музыки тряслась, то ли просто ноги его плохо держали после выпитого. Может статься, что земля дрожала сама по себе.

Такое часто бывает.

От этой дрожи мир становился нечетким, неуверенным, и даже собаки лаяли заикаясь.

Почтальон смотрел по сторонам и думал — а ведь завтра деревни расцепятся и каждая поползет в свою сторону. И люди, что сейчас делят хлеб, наверное, никогда больше и не увидятся.

Ему в этом повезло. Он один, и терять ему некого.

И его никто не потеряет...

####

Беда пришла неожиданно. Как водится, после дождичка в четверг взошло солнышко. Погода была самая что ни на есть грибная, а тут как раз дубраву мимо проносило.

Почтальон лукошко схватил — и в лес.

Шаг за шагом, гриб за грибом ушел в чащу да заплутал. Поднял голову — уже сумерки, пора бы и возвращаться. Как назло, небо затянуло тучами. Не было видно даже Дурной звезды, той самой, которой ярче нет, которую и днем иногда было видно.

А дубраву мало того что унесло, еще и развернуло: заходил в лес — солнце справа было, а вышел — за спиной, хотя всего-то пару часов и минуло.

Идти дальше — еще больше запутать. Прилег он то ли подремать, то ли помереть. Слышит — ломится кто-то через чащу.

Думал, уже смерть идет, ан нет — через заросли прорубается почтмейстер, слова и шаги печатая.

— Согласно Уставу Почтовой Службы Ночью Почтальону Надлежит Находиться На Почтовой Станции... — подошел ближе, говорит: — Что разлегся, неужели депеши все разнес?...

— Заблудился я.

— Но я-то не заблудился! За мной следуйте, господин почтальон!

Почтмейстер нашел станцию в темноте, хотя уже и сигнальный фонарь потух. Отправил молодого почтальона в дом, сам же зашел только после того, как зажег огонь.

— Сегодня у тебя заночую, — сказал, располагаясь на лавке.

Ругать и поучать молодого не стал. Чай, не дурак, сам разберется, что к чему. Ну а если дурак, тогда его и не жалко...

####

Почтмейстер ушел ранним утром. Почтальон проводил его недалеко, до холмов. Они уже смешались в кучу, лезли друг на друга, подняли русло реки, и теперь в поле росло озеро.

— Все течет, — заметил почтмейстер то ли про воду в долине, то ли про жизнь. — Все течет... И оттого нет тебе нужды гоняться за каждым адресатом. Надобно просто сесть на пороге своего дома и подождать, пока мимо пронесет дом твоего друга, труп твоего врага, да ляжет дорога того, кому послание предназначено.

— Герр почтмейстер... А вот вы все знаете...

В ответ почтмейстер что-то пробормотал — то ли недовольно, то ли, напротив, с улыбкой. Почтальон, не разобрав ответа, не стал продолжать. Старик пришел ему на помощь:

— Ну, если начал спрашивать, то говори до конца...

— А вот скажите, отчего пласты образуются? Отчего деревни, леса, рощи хоть и путешествуют, но согласно?

— Ну, это просто. Рощи сплетены корнями под землей, потому и вместе держатся. И в деревнях дома связаны...

— Тогда отчего нельзя мир этот остановить? Засадить все деревьями...

— Отчего нельзя?... Да наверняка можно...

— Тогда почему не сделано до сих пор?

— Про это ты лучше в деревнях спроси. Наверное, привыкли к такой жизни. Нравится носиться, как лист по осени. Ведь и шага не сделали, а деревню за ночь на сотню верст пронесло...

После сна было лениво, и почтальон с почтмейстером попрощались почти без слов.

Когда почтальон вернулся, возле порога сидела кошка. Она была рыжей. Перед ней лежали три убитые полевки — смотри, мол, новый хозяин, я хорошая...

Почтальон открыл дверь, впуская ее на станцию:

— И где тебя носило... Ну заходи, коль пришла. Только молоко твое уже, наверно, скисло...