ТРУДНО БЫТЬ ДЬЯВОЛОМ

Андрей Нечаев

Сергей Чекмаев. Бремя стагнатора. Роман. — Издательство: «АСТ, Транзиткнига», 2005. Серия: «Звездный лабиринт» — Тираж: 5000 экз.

Никакого перенаселения, которым нас стращали социологи и футурологи, не будет. Демографический взрыв поколения «baby-boom», начавшийся с 50-х годах прошлого века, благополучно завершился. Явление это временное, и сменяется оно так называемым «демографическим переходом»: рождаемость, смертность и продолжительность жизни уравновешиваются, взрывной прирост прекращается. Население все еще увеличивается, но не лавинообразно. Кроме того, на Земле огромные незаселенные территории, и куда легче, дешевле и практичнее строить мегаполисы там, а не отправлять колонистов в космос.

«Но как же так! — воскликнет, читатель. — А я хочу космической фантастики, и наплевать на ее нереалистичность!»

И авторы не бросают читателя в беде — к примеру, новый роман Сергея Чекмаева «Бремя стагнатора» живописует тяготы колонистов, осваивающих чужой мир.

Итак, Первая межзвездная экспедиция открыла в системе Альфа Центавра землеподобную планету, названную позже Надеждой. По результатам долгих консультации и обсуждений в ООН, мировое сообщество приняло решение о колонизации. То, что четвертая планета Альфы обитаема, никого не остановило: местная цивилизация заселяет лишь Восточный материк, Западный пустует уже несколько тысяч лет. Уровень развития аборигенов Надежды невысок — позднефеодальное средневековье со всеми своими прелестями: бесконечными войнами империй, религиозной нетерпимостью, торговлей людьми.

В рекордные сроки на земных космических верфях построен гигантский корабль-баржа «Возничий», способный за один рейс перевезти более ста тысяч колонистов, заложены еще два систершипа. По проекту корабли с поселенцами должны курсировать между Землей и Надеждой с периодичностью в 15 лет.

Колонисты высадились на Западном материке и принялись его осваивать, но тут две главные местные империи неожиданно заключили мирное соглашение. Истощившаяся за годы войны казна нуждалась в пополнении, а имперские товары — в новых рынках. Слухи о землях на западе ходили давно, и вот обе империи начали лихорадочно вкладывать деньги в судостроение, астрономию, картографию. Между давними врагами развернулось новое соперничество. Не сговариваясь, императоры Востока приняли решение строить межконтинентальный флот (которого раньше не существовало — лишь «наземная» торговля да каботажные суда, плавающие вдоль берегов). На Надежде стремительно наступала эпоха Великих географических открытий.

Естественно, колонистам крайне не нравится чрезмерная активность на Востоке. Вести крупномасштабную войну они не в состоянии: подавляющее превосходство в вооружении сводится на нет крайне небольшим его количеством и весьма ограниченными возможностями производства. А помощь с Земли в случае чего придет нескоро. И колониальная администрация создает институт стагнаторов — своего рода анти-прогрессоров, тормозящих техническое развитие аборигенов.

Человеческая цивилизация развивается в основном как единая система. Хотя развитие это имеет внутри себя отдельные параметры — уровень технологии, величина населения, уровень культуры, наконец, — но речь идет именно о комплексном движении. Для поддержания «устойчивого неравновесия» цивилизация вырабатывает соответствующие компенсирующие механизмы, среди которых важнейшим являются культурные регуляторы, противостоящие росту разрушительной силы новых технологий. Гипотеза «техно-гуманитарного баланса» гласит, что в ходе исторического развития возникают все более совершенные культурные механизмы сублимации агрессии. Сейчас прогресс может встретиться с этическими ограничениями фундаментального характера (пример — сильнейшее противодействие экспериментам по клонированию человека). Грубо говоря, культура, в частности, одна из ее составляющих — этика, компенсирует технологии. К кризису может привести опережающее развитие технологии по сравнению с уровнем культурных регуляторов общества (что, судя по всему, и произошло в 20-м веке). «Бремя стагнатора» описывает такое же время, когда технологии значительно опередили культурные регуляторы: ни о какой этике в отношении к инопланетянам речи не идет.

Книгу составляют семь небольших, сюжетно взаимосвязанных повестей со сквозными героями. Повествование изредка прерывается короткими цитатами из «документальных» источников, помогающих читателю глубже вникнуть в историю колонизаторской «холодной войны».

Один из протагонистов — Игорь Квашнин, тайный агент землян, главный стагнатор. Он устраивает диверсии, саботаж и прочие пакости, стремясь вернуть империи Восточного континента в привычное для них русло продолжительной войны, чтобы аборигены и думать забыли об освоении других земель. Еще один персонаж — изобретатель парового движителя кузнец Косталан, местный Кулибин, которому земляне беспрерывно вставляют палки в колеса, третий — картограф Иррабан, заметивший, что карта течений предполагает наличие в другом полушарии большого материка.

Название романа апеллирует к Бремени Белого Человека незабвенного Киплинга. Точнее, к тому, как мы сейчас это бремя понимаем. В трех словах содержится квинтэссенция британского колониализма. Полтора века спустя история повторилась — стагнаторы взвалили на свои плечи новое Бремя. Но теперь их девиз: интригуй, мешай, разрушай. Колонисты никого не убивают, они гордятся тем, что все спецоперации проходят бескровно, и на совести землян нет ни одного трупа. Но, как водится, постепенно в душах младших офицеров-исполнителей начинает шевелиться червячок сомнения: все идет не так, как планировалось, и каждая новая диверсионная акция провоцирует карательные операции властей, народные волнения, а значит — бесчисленные жертвы среди мирного населения.

Так что слова, вынесенные в заголовок рецензии, можно назвать основной темой романа «Бремя стагнатора».