ПОСРЕДНИКИ

Анна Ли

— И давай, Ваня, его в двадцать первую, — деловито сказал врач. — Пусть пообщается. И на Альдебарана посмотрит, ему полезно.

Звеняев быстро отошел от двери ординаторской, чтобы не получилось, что он подслушивает. Больничный коридор был пуст. Длинная, унылая кишка, выкрашенная в беспросветно сортирный цвет. По правую руку — если смотреть от входа в отделение — тянулся ряд одинаковых дверей, а по левую располагались окна. За окнами был внешний мир, просторное небо, вольный ветер, свобода идти на все четыре стороны. Звеняеву немедленно захотелось туда. «Черт, черт, черт, — отчаянно подумал он. — Как это я так попал?!»

Медбрат Ваня бесшумно вышел из ординаторской и деликатно кашлянул. Засмотревшийся в окно Звеняев подпрыгнул.

— Простите, — пробормотал он. — Нервы ни к черту.

Фраза получилась дурацкая, лишняя. Звеняев прикусил язык, чтобы не ляпнуть еще чего-нибудь. Ясно и так, что нервы у него не в порядке — иначе был бы он здесь, ага! Хотя подошедший со спины Ваня мог и здорового шугануть. Ростом — под два метра, кулачищи — во, бицепсы-трицепсы под медицинской одежонкой играют… Воображению легко рисовался Ваня, складывающий оригинальные оригами из самых буйных пациентов и завязывающий аккуратными бантиками рукава смирительных рубашек. Кстати, интересно, есть у них тут буйные? Спросить, что ли?

Хотя что уж теперь спрашивать… Поздно.

Культурист Ваня тем временем бережно взял Звеняева под локоток и повлек по коридору. Перед четвертой дверью он остановился, колупнул замок ключом, тихонько подтолкнул впавшего в ступор Звеняева через порог, опустил рядом сумку с его вещами — и дверь позади новичка закрылась с негромким, но внятным щелчком.

Звеняеву стало по-настоящему страшно. Он затравленно осмотрелся. Палата была самая обыкновенная — пустые гадко-зеленые стены, справа рукомойник, слева вешалка, окно — хорошо хоть, без решетки, и четыре кровати. Слева на ближней кровати кто-то лежал, замотанный в одеяло с головой, как клетчатая мумия. На дальней левой, у окна, сидел худощавый мужчина в спортивном костюме Adidas и читал глянцевый журнал.

— Здравствуйте, — вымучил из себя Звеняев.

Мужчина отложил журнал.

— День добрый, — весело сказал он. — Выбирайте кровать. Мне вот у окна больше нравится, а вам?

— Мне тоже.

Звеняев сглотнул, поднял сумку, сделал несколько шагов до кровати, сел. Страх понемногу уходил, но скованность оставалась.

— Игорь, — представился Звеняев. — А вас как?

— Денис, — сказал худощавый. — Может, на «ты»? Вроде ровесники… Мне тридцать два.

— Тридцать четыре, — кивнул Звеняев. — Можно и на «ты».

— Сейчас угадаю, как ты сюда попал, — усмехнулся Денис. — Работаешь менеджером, что называется, среднего звена. Нагрузки адские. Начальство на тебе отрывается, подчиненные не слушают. В отпуске — забыл уже, когда был. Бессонница, таблетки без толку. С женой последний раз спал… короче, еще до отпуска. Дерганый стал, памяти никакой, а как-то после двух суток без сна отрубился на важном совещании. Короче, пять секунд до нервного срыва. Жена тебя уговорила, пока до большого греха не дошло, сдаться на лечение. Точно?

— Так бы и сказали, что вы мой психолог, — надулся Звеняев. — И нечего комедию устраивать…

— Дурашка, — нежно сказал Денис. — Я тебе про себя рассказывал!

— …я сразу понял, что вы не пациент…- продолжал бурчать Звеняев, и тут до него дошло.

— Как?! — подскочил он.

— Тихо, — Денис приложил палец к кончику носа. — Альдебаранчика разбудишь.

Клетчатая мумия заворочалась, меняя конфигурацию выступов и впадин.

— А он… псих? — свистящим шепотом спросил Звеняев.

— Все мы тут психи, — пожал плечами Денис. — Куришь?

— А можно? — удивился Звеняев.

— Да что ты как первоклашка! — разозлился вдруг Денис. — Ты им бабки платишь? Платишь. Немаленькие, между прочим. Кто ж тебе курить запретит?

— А дверь-то закрыли! — возразил Звеняев. — С той стороны! На замок!

Денис молча ткнул пальцем в направлении кнопки на стене рядом с дверью. На табличке под кнопкой значилось «Вызов медперсонала».

— Насильно держать не будут, — веско сказал он. — Но деньги не отдадут. Я тут второй раз, понял? В первый раз истерику закатил, на волю рваться стал. Выпустили. Я дома побыл — и вернулся. Заплатил по новой, теперь раньше, чем через оплаченные две недели я отсюда не выйду!

— Почему? — глупо спросил Звеняев.

— Отдыхаю. — Денис закинул ноги на спинку кровати, лег, поправил подушку под головой. — Спокойно тут.

— Бляха муха! — с чувством сказал Звеняев. — Это ж какая у нас долбаная жизнь, если отдыхать в сумасшедшем доме приходится!

Денис негромко рассмеялся. У него был приятный смех. Обычно Звеняева чужой смех раздражал, а сейчас — нисколько.

— Лучше здесь, чем в могиле, — заметил Денис. — «Кэмел» будешь?

— А… спасибо. — Звеняев взял сигарету, досадливо хлопнул себя по карману. — Я свои дома оставил. И зажигалку. Думал почему-то — нельзя…

— Ничего, я в первый раз тоже не въехал, — серьезно сказал Денис. — Но теперь уж запасся. Так что кури, не стесняйся,

Он клацнул «зиппо». Закурили.

Денис молчал. Звеняев засмотрелся на тлеющий кончик сигареты. Миниатюрный костер с тихим шипением поглощал крошечные дрова, рождая сизый дымок, и тот медленными волнами расходился в воздухе. Звеняев вдруг заметил, что в палате очень тихо. Спокойствие объяло его, как теплая ванна.

— Слышь, у тебя точно «Кэмел»? — на всякий случай уточнил он.

Денис широко усмехнулся.

— Глупые мы люди, — сказал он. — Спешим, торопимся… Куда? Зачем? Нет бы — остановиться, подумать в тишине…

— Да где ты ее найдешь? — подхватил Звеняев. — Дома телевизор, в машине радио, на работе компьютер. И мобилка везде достанет, м-мать ее! Исчадие высоких технологий…

Помолчали.

«Слушать тишину, — мечтательно подумал Звеняев. — Закрыться дома… а лучше уехать на дачу, отключить всю технику… ага, как же. Жену тоже отключить? И вообще, мало ли что в тишине услышишь…»

— Нет, — неохотно сказал он. — Не выходит. Слишком просто было бы. И — банально. Ты уж извини.

— Я тебе что-то предлагал? — удивился Денис.

Звеняев дернулся, хотел обидеться и… рассмеялся.

— Не знаю, как от врачей, — сказал он, — но от тебя мне точно польза. Я уже стал в три раза нормальнее, чем час назад.

— Всегда пожалуйста. — развел руками Денис.

— Извини еще раз… — Звеняев помедлил, не хотелось создать неловкую ситуацию, но не спросить он не мог, — …ты правда пациент? Непохоже, что у тебя проблемы.

Денис перестал улыбаться, спустил ноги с кровати, сел прямо.

«А если буйный? — мелькнуло у Звеняева. — Если я его разозлил?!»

— Знаешь, Игорь, — сдержанно сказал Денис, — врачи здесь умные. Поверь мне. И методика работы у них правильная. Я бы сказал, что они — посредники.

— То есть? — не понял Звеняев.

— Ну, они создают ситуацию… Иногда человеку нужно просто выговориться.

— Тебе? — понимающе кивнул Звеняев.

— И мне тоже, — согласился Денис. — А проблем у меня — до хрена. До хренища. Я их тут потихонечку сортирую. И кое-что уже знаю как решать.

— Ты по образованию кто? — спросил вдруг Звеняев.

— Математик, — не удивился Денис.

— Виден системный подход, — усмехнулся Звеняев. — А я биолог. Хотел когда-то… а, неважно. Значит, математика тоже своих адептов не кормит.

— Стране победившего капитализма нужны менеджеры, — хмуро изрек Денис.

— Да ни хрена мы ей не нужны, — горько сказал Звеняев. — Ни как ученые, ни как эти… Вообще не нужны. Мы и себе-то не нужны.

— Кризис среднего возраста, — заметил Денис. Он снова забрался на кровать с ногами и оперся о спинку. — Вот и пройдено чуть больше половины… Бродский, знаешь?.. Как заметил старый раб перед таверной — мы, оглядываясь, видим лишь руины…

Звеняев выругался.

— Тоже вариант, — согласился Денис и замолчал.

— Глупо звучит, — подбирая слова, начал Звеняев, — но как-то хотелось в жизни сделать что-то значительное…

И тут проснулся Альдебаран.

Фигура, замотанная в клетчатое одеяло, рывком села на кровати. Одеяло складками сползло на плечи, как капюшон, и оттуда выглянула голова, лохматая до невозможности. Альдебаран оказался мужиком лет сорока. У него был нос картошкой, густые брови и красная рожа — впрочем, последнее могло оказаться явлением преходящим. На Звеняева уставились блекло-голубые глаза без всякого выражения.

— Здравствуйте, — сказал Звеняев с вернувшейся осторожностью.

Денис хмыкнул.

— Я — Альдебаран, — сказал мужик.

Звеняев промолчал. Это не прозвучало похоже на то, как человек представляется — неважно, называет он при этом паспортную фамилию или кличку местного значения. Есть характерная интонация, по которой понятно, что человек говорит о себе лично. Или, может, не интонация, а сумма жестов, мимики… Никогда Звеняев не задумывался над подобными вопросами, но сейчас понял совершенно четко — третий обитатель палаты вовсе не знакомился с ним.

— Я — Альдебаран, — повторил тот и уставился в угол.

Голос был механический, усталый. Как будто он повторял эти слова сотни тысяч раз и был готов повторять их еще и еще.

— Я — Альдебаран. Даю пеленг. Бип… бип… бип…

Мужик встал, неуклюже выпутываясь из одеяла. Наступил на него, не заметил, оставил валяться на полу. Выбрался на пустое место между вешалкой и рукомойником и затоптался, медленно поворачиваясь по часовой стрелке.

— Бип… бип… Даю пеленг.

— Ох, ни фига себе, — тихо сказал Звеняев. — И надолго это он?

— По-разному бывает, — лениво отозвался Денис.

Продолжение читайте в журнале «Реальность Фантастики №4(32) за апрель 2006».