ДЕМОНВЕРСИЯ

Аделаида Фортель

— Молодой человек, эй, молодой человек... Ну, слышь, парень, постой минутку, блин!

Тощий тип в мятом костюме и такой же мятой наружности вцепился в свитер, как терьер и, напряженно глядя одним глазом куда-то вниз и вправо, а другим поверх левого плеча Егора, торопливо затарахтел.

— Мы счастливы предложить Вашему вниманию рекламную компанию всемирно известной корпорации «Honey hell»...

Егор недоуменно оглянулся, но не увидел там ни рекламного стенда с текстом, ни бегущей строки. За его спиной привычно и равнодушно толклась Горбушка, и не было ей ни малейшего дела ни до Егора, ни до странного типа мятой наружности. — Наша компания имеет давние традиции, берущие свое начало в цивилизации фараонов, и широко известна в ведущих странах Европы, Африки, Азии и Американских континентов. А сейчас мы рады сообщить, что ее длинные руки дотянулись и до России, как принято ее называть вашими согражданами, матушки.

Егор с трудом подавил желание обернуться еще раз, уж больно гладко, как пописанному чесал тощий, не отрывая правого глаза от выбранной точки, и в этом выпученном глазу, как в мыльном пузыре, отражался бесконечный горбушкин потолок, вертикальные ряды с видеокассетами и торчащий на макушке Егора вихор. Чудик, — догадался Егор. Псих.

— Отвали, — ласково сказал он и попытался выкрутить свитер из хищно скрюченных пальцев. — По-хорошему отвали...

Тип вздрогнул, глаз-пузырь качнулся и, задрожав выцветшей радужкой, сфокусировался наконец на своем визави. Лицо его, вмиг избавившись от половины косоглазия, приобрело осмысленное выражение, не отражавшее, впрочем, ничего, кроме затравленного ужаса.

— Ты не понял, парень, я не туфту втираю, — просипел сумасшедший, испуганно съежившись. — Понимаешь, если я сегодня ни одного клиента не окручу, мне шеф рога отшибет.

— А они тебе дороги?

— Кто?

— Рога. Они тебе по жизни нужны?

— А, это ты шутишь, да? — тип радостно осклабился. — Это я понимаю! В нашу компанию отбирают персонал только при условии наличия чувства юмора. Даже специальные тесты разработаны. Сложные, но я прошел. Ну, сейчас не о том. Понимаешь, — он снова скукожился, и было неясно: то ли манера общения у него такова, то ли он от кого-то прячется. — У нас новый менеджмент. Руководство решило пойти в массы. Нет, ты не подумай, я ничего против нашего руководства не имею. Да, я люблю своего шефа и считаю его политику правильной, — неожиданно выкрикнул он, выпрямившись и глядя за левое плечо. — Но, войди в мое положение, нелегко мне.

— Да ты сам меня пойми... Свитер выпусти, растянешь. Нет у меня денег на покупку твоего рекламного продукта. Зарплату задерживают.

— И не надо денег! Можем и по безналу. К тому же, мы счастливы предложить вам для начала демонверсию нашего продукта совершенно бесплатно. Вы имеете уникальную возможность прожить один день вашей жизни под ласковыми лучами Фортуны...

Глаз рекламного агента, стекленея, снова поплыл в сторону, и Егор нервно дернулся.

— Нет, — встрепенулся чудик. — Постой, не уходи. Ты меня неправильно понял. Мы по инструкции должны дать клиенту полное представление о продукте. Но я могу в виде исключения пропустить вводную часть и перейти сразу к делу. Я могу? — заискивающе спросил он ту же самую точку за плечом, и на этот раз Егор все же обернулся, но никого, хоть мало-мальски напоминающего грозного шефа, там не увидел. Горбушка равнодушно текла мимо, то всплескиваясь на прилавки, то откатываясь от них прочь. И только какая-то толстая баба с детской коляской стояла за их спиной и смотрела на помятого таким же бессмысленно-стеклянным взглядом. Егор поежился, почувствовав себя вдруг запертым в зеркальном коридоре, и посторонился, давая тетке дорогу, но она не только не сдвинулась с места, но даже глазом не моргнула. Зато ее малолетняя дочь вынула изо рта соску и размашисто швырнула под ближайший прилавок. Рекламный агент тотчас засуетился, подобострастно рухнул на колени, зашарил руками по затоптанному полу. Вытащил соску и благоговейно воткнул в детский ротик. Девочка зачмокала, но и это вопиющее нарушение гигиены не вывело ее мамашу из ступора. Горбушка есть горбушка, концентрация сумасшедших на квадратный прилавок больше двух единиц.

— Так вот, — помятый вытащил из кармана коробку с диском. — Придешь домой, погоняешь, посмотришь, а если понравится, найдешь меня тут, и мы подпишем контракт на приобретение полного пакета.

— Игрушка, что ли?

— Именно! Вся наша жизнь — игра. Бродилка-стрелялка-страшилка. Корпорация «Honey hell» желает Вам приятного времяпрепровождения с нашим программным продуктом серии «Hello hell». Go to hell and come again!

Пальцы-скрепки разжались, и Егор вырвался на свободу, зажимая в руке плоскую коробочку с диском.

В метро попытался прочесть аннотацию, но дальше середины не продрался. «Мы счастливы предложить Вашему вниманию рекламную компанию всемирно известной фирмы «Honey hell» и пригласить вас в путешествие по волшебному миру счастливой фортуны». Идиотизм! «И помните главное: благодаря счастливой фортуне, в нашей игре не бывает проигравших! Корпорация «Honey hell» 5000 лет на мировом рынке!» Бред воспаленной мании величия! На описание плюнул, но игрушку дома все же запустил. Установка. Выбор языка — русский. Играть.

####

За ним с грохотом захлопнулись тяжелые двери, отрезав от реальности, как хлебный ломоть от краюшки. Впереди изгибался тускло освещенный коридор со стальными стенами, чернели провалами боковые ходы, где-то выло, билось и лязгало цепями невидимое чудовище. Да уж, у разработчиков «Honey hell» весьма оригинальные представления о волшебном мире счастливой фортуны. Егор двинул мышку, и его компьютерный двойник сделал первый шаг. Под ногами взметнулся столб пламени, настолько талантливо прорисованный, что Егор невольно отшатнулся от экрана. На мгновение даже почудилось, будто лицо обдало жаром. Пробел — прыжок. Позади остался открытый люк, полыхающий жидким огнем. Во блин! Еще шаг. Рев стал отчетливее, и забился в ритме ударов в стальную поверхность: бух-уууааа; бух-рррыыы. А под ногами на гладком зеркальном полу нарисовалась свернутая колбаской собачья какашка. Оригинальный ход. Егор ухмыльнулся и подвел к ней курсор. «Взять предмет». А на фига? А впрочем, почему бы и нет, руки не замараются. «Взять». Так и шагнул дальше, с говнецом в открытой ладони.

Первый боковой ход. Длинный ряд факелов отбрасывает колеблющийся свет на каменные стены, с потолка свисает какая-то слизь. Туда и пойдем, стало быть. Очередной удар сотряс стены и встряхнул пол. За спиной тяжело рухнула стальная плита, и подземелье задрожало под стремительными скачками. Разворот! На Егора, ощерив многозубую пасть, перла красноглазая гиена с острыми ушами и крепко вросшей в налитое туловище головой. Когти выбивали из пола каменные брызги, мышцы упруго сжимались под белой шкурой, бросая чудовище все ближе и ближе. Хых! — с каждым прыжком из ноздрей гиены вырывалось разгоряченное облако. Хых! — яростное дыхание приобрело запах. Сладковатый запах разлагающейся плоти. Хых! — щеку обдало теплым зловонием. В бессильном ужасе Егор заметался, заколотил по клавишам — никакой реакции, тварь приблизилась настолько, что стала видна крохотная щербинка на верхнем клыке. Он в отчаянии схватил мышку и защелкал кнопками, как пулеметчик, впервые столкнувшийся с танками. Тра-та-та-та! Тра-та-та-та-та-та! Двойник задергался, словно марионетка в руках одуревшего кукловода, и от полной безысходности швырнул в чудище какашкой. Гиена сжалась в последний раз, и сильно оттолкнувшись, взлетела на дыбы, целя зубами в горло. Задние лапы выпрямились, напряженно вытянулись в струнку, подбросили тушу вверх. Но вдруг левая лапа, поскользнувшись, поползла в сторону, гиена ошарашено вякнула, кувырнулась в воздухе и тяжело рухнула на спину, раскалывая каменный пол длинными змеистыми трещинами, по которым тотчас радостно заструились кровавые ручейки.

Егор оторвался от экрана и обтер ладонью лоб. Руки тряслись, и едва заметно подрагивали колени. На экране зеркальным отражением дрожали руки двойника. На правой коричневело грязное пятно. Егор инстинктивно вытер ладонь о штаны, и двойник сделал то же самое. Это что же? Просчитали, выходит, вероятную реакцию — и нарисовали? Надо перекурить.

Но после перекура он не смог себя заставить даже подойти к компьютеру. Так и оставил своего двойника посреди стального коридора с недоуменно раскрытыми ладонями. А утром на его месте уже приветливо мерцал веселой радужной расцветкой логотип корпорации «Honey hell» и кувыркалась надпись: «Have a fortune day!»

Fortune day выдался неожиданно холодным. Лужи хрустели под ногами ледяным стеклом и норовили выдернуть землю из-под ботинок, словно ковровую дорожку в комедийном кино. Егор засунул озябшие руки поглубже в карманы куртки и, осторожно ступая по неледи, двинулся к автобусной остановке. Впереди отщелкивала высокими каблуками платиновая блондинка. Казалось, ей внезапный мороз нипочем — тонкий капрон на гладких ножках, расстегнутая меховая курточка, вьется вокруг коленок белый ажурный шарф. Обгоняя блондинку, не выдержал, покосился в ее сторону. Девушка перехватила взгляд и — о, чудо! — улыбнулась. Открыто и приветливо, сверкнув ровными зубками. It’s your fortune day, дорогой товарищ!

В автобус садились вместе. Егор пропустил девушку вперед и влез следом, ревниво оттерев спиной наглого типа в шапке Adidas. Шапка Adidas энергично подтолкнул Егора в спину, сзади навалился еще десяток нетерпеливых пассажиров, спрессовывая их с девушкой в том тесном, но целомудренном объятии, которое способен даровать только московский час пик. Егор затаил дыхание, чувствуя, как щекочет ее дыхание скулу, печет живот тепло ее розового свитера, и как невольно подымается навстречу этому теплу вся его мужская суть. А она, казалось, ничего не замечала — дышала ровно и невозмутимо, отстраненно глядя сквозь него, как и положено по этикету общественной толчеи. На каждом ухабе автобус встряхивало, и сердце в груди Егора встряхивалось вместе с ним и сбивалось в пену, как яичный желток в шейкере. Так бы ехал и ехал вечно, наплевав на работу, шефа и самого себя.

— Вы на следующей не выходите?

Егор вздрогнул. Ангел готовился упорхнуть, и это было непереносимо.

— Выхожу.

К черту шефа. К черту опоздания. К чертовой матери самого себя. В конце концов, сегодня его fortune day. Он развернулся, прокапывая в людском месиве дорогу. Так бы рыл и рыл всю жизнь, распихивая локтями и наступая на пятки всему миру, лишь бы она шла следом, лишь бы чувствовать под курткой ее живое тепло.

— Девушка, вы не подскажете, который час? — Боже, как банально и пошло! Как не соответствует эта убогая фраза необъятному желанию перерыть для нее всю землю, кроша зубами камни и набивая рот черноземом, а легкие песком.

— Без двадцати девять.

— Девушка, а можно вас проводить? — Господи, как убого и мелочно! Но, в конце-то концов, сегодня его fortune day, стоило рискнуть.

— А разве вы никуда не торопитесь?

— Я сегодня выходной, — вранье, вранье, вранье. Он сегодня самоубийца — если шеф еще и способен простить опоздания, то за прогул он натягивает на барабан.

— В таком случае буду признательна, — она улыбнулась, и Егор заметил крохотную щербинку на ее верхнем клыке, и неизвестно отчего этот почти неуловимый дефект наполнил его восторгом и надеждой. Егор таял, глядя на эту щербинку, и пытался вспомнить: совсем недавно он видел нечто подобное. Додумать он не успел, девушка ловко просунула ручку ему под локоть. — Я не очень хорошо знаю этот район, а опаздывать мне нельзя.

Боже, что за эпоха, в которой даже ангелам не позволительны опоздания!

С высот патетики Егора сдернул на землю собачий лай. Черно-подпалый доберман, хрипя и подвывая, бесился на поводке, грозя выдернуть хозяйке руки. Вся его собачья ярость была невесть отчего нацелена на них с блондинкой.

— Граф, фу! — беспомощно выкрикнула хозяйка и ухватилась за ствол тонкого деревца, пытаясь хоть как-то удержать собаку. — Да что с тобой сегодня?!

— Ах! — побледнела девушка, так же цепко ухватывая Егора за рукав. — До смерти боюсь собак!

— Уходите! — закричала собачница. — Уходите быстрее! Я не знаю, что с ним, но долго удерживать не смогу!

— Бежим! — испуганно пискнула девушка и рванула вперед. Егор кинулся было следом, но не успел сделать и пары шагов, как неземное создание вдруг поскользнулось, обе ноги его взметнулись вверх, как надломленные в трагическом жесте руки, и блондинка рухнула на спину, треснувшись хрупким затылком о промерзший асфальт. Белые волосы ее мгновенно набрякли красным, и по асфальтовой трещине заструился теплый кровавый ручеек.

В горячечном тумане Егор слышал, как вокруг завизжали, заахали, затопали. В немом отупении видел, как со всех сторон бегут к распластанному на земле ангелу зеваки, и как воровато торопится прочь доберманская хозяйка, утягивая за поводок торжествующего Графа.

— Боже, какая нелепость — на собачьей какашке поскользнулась! — выдохнул кто-то, и Егор, внезапно догадавшись обо всем и не выдержав тяжести этой догадки, тяжело рухнул в обморок. Голова к голове со своей потерянной половинкой.

Продолжение читайте в журнале «Реальность Фантастики №10(38) за октябрь 2006».